Вера в десятый раз провела тряпкой по гладкой поверхности, но ничего не изменилось. Сколько бы она ни терла зеркало, но жир, который в нем отражался, не мог удалить никакой «Мистер Мускул». С платьем тоже была проблема. Оно по-прежнему полнило, хотя в магазине сказали, что Вера стройная, как колосок пшеницы.

— Скорее, как целая охапка этих колосков, из которых уже испекли каравай, — с горечью произнесла Вера, разглядывая в зеркале складки своего живота.

Девушка перепробовала все возможные диеты, год держала на зарплате своего фитнес-тренера и подала в суд на диетолога, но результат неизменно был отрицательным (или излишне положительным, тут как посмотреть). Но проблема была не только в растущих килограммах. Какая-то напасть свалилась на девушку двенадцать месяцев назад, словно кто-то щелкнул выключателем и разом отрубил всю удачу. У Веры медленно сохло белье на балконе, волосы ночью росли как на дрожжах и постоянно кудрявились, а когда Вера их с упорством вычесывала, ― засоряли слив в ванной; быстро кончался интернет-трафик на телефоне, а коммунальные платежи были самыми высокими в ее многоквартирном доме.

Всё это негативно сказывалось на повседневности. Вера напоминала владельца старого БМВ: быстро уставала, вечно была раздражена; деньги исчезали еще до того, как приходили на карту, и с каждым годом купцов на ее товар становилось всё меньше.

— Это проклятье, — авторитетно заявила маман Веры, верящая во всё потустороннее. — Ищи дома иголку, могильную землю, чужие волосы.

— Кому меня проклинать, а главное — за что? — отмахивалась от глупых предрассудков девушка.

— Ясное дело кому — завистникам. Люди постоянно проклинают тех, у кого жилье лучше, денег больше, карьера успешнее и ухажеры красивее.

— Даже страшно представить человека, который мечтает о моей квартире-студии в районе химзавода, работе менеджера автозаправки и тех пошлых намеках, которые я постоянно слышу от нашего вечно потного и лысеющего директора, — закатила глаза Вера, слушая очередную бредятину от маман за чаепитием.

— А ты всё равно к ясновидящей сходи. Я тебя уже записала к Авдотье Ильиничне.

— К вашему лифтеру? — прыснула Вера.

— Ну да. Откуда, по-твоему, она знает, когда в лифте люди застревают? У нас кнопка вызова диспетчера отродясь не работала.

— Нет, не пойду я к ней. Всё наладится, это просто черная полоса, — замотала головой Вера и допила свою кипяченую воду без сахара.

— Она эти черные полосы вмиг выводит. Даже моргнуть не успеешь. Сходи, чего ты теряешь?

— Самоуважение, мам. Надо обследоваться, а не гадать на кофейной гуще, почему задница в джинсы не влазит.

— Ты же сдавала анализы. Питаешься одним воздухом. Про всё остальное я вообще молчу.

— Вот и молчи.

Остаток вечера прошел в напряженной тишине. Женщины отводили друг от друга взгляды и периодически пофыркивали. Вернувшись домой, злая и голодная Вера завалилась спать без ужина, а когда проснулась и встала на весы, поняла, что за ночь набрала килограмм, под носом у нее чернеет тонкая полоска усов, а телефон снова сообщает, что на счету недостаточно средств.

«Ладно, твоя взяла, давай адрес этой своей ведьмы. Вечером зайду к ней», — написала Вера матери, как только пополнила баланс.

***

Авдотья Ильинична оттирала свежие гадости, которыми был исписан лифт за ночь, когда к ней подошла Вера.

— Пять минут, я заканчиваю, — пропыхтела ясновидящая, смачивая щетку растворителем.

— Ох уж эти школьники, — решила поддержать разговор Вера, прочитав настенное послание: «Катя из сорок седьмой квартиры — дрянь». — Жаль, камер нет, чтобы родителям счет за порчу имущества выставить.

— Если бы школьники, — тяжело вздохнула лифтер, работая щеткой. — Это Виктор Сергеевич Рогачёв написал. Он лично заносил последний платеж по алиментам своей бывшей жене, что изменяла ему восемнадцать лет назад.

— А вы откуда… — хотела спросить Вера, но, вспомнив, с кем говорит, решила не продолжать.

— Честно говоря, всё по делу написано, жаль оттирать даже, — бубнила Авдотья. — В твоем случае тоже, кстати, мужчина замешан.

— Вы о чем вообще? — удивилась Вера, предположив, что ясновидящая просто надышалась парами растворителя.

— Я о твоих проблемах, — повернулась ясновидящая лицом к девушке, — мне имя идет на «Г» или на «Х». Очень близкий тебе человек.

«Ну началось…» — огорчилась про себя Вера. Последний близкий мужчина был в ее жизни пять лет назад, и он точно был самый настоящий «Г», хоть и звали его Павел. Да и проблем с весом у Веры в то время как раз не было.

— Всё, я закончила, — собрала Авдотья свои моющие средства и вышла из лифта. — Пойдем в диспетчерскую, глянем, что там за негодяй твою карму коптит.

Вера хотела отказаться, но ясновидящая уже тащила ее под руку, что-то напевая себе под нос.

В диспетчерской женщины расположились за небольшим столиком, накрытым старой желтой клеенкой, и ясновидящая быстро организовала растворимый кофе.

— На гуще гадать будете? — косо посмотрела Вера на кружки.

— Ты где у «Нескафе» гущу видела? — отхлебнула Ильинична из кружки. — Ты пей давай, пей.

Вера послушно взяла кружку и, глотнув, поморщилась:

— Какой крепкий.

— Так надо, — кивнула женщина. — А гуща ни к чему. Я и так всё вижу и чувствую. От тебя за километр пельменями несет и рыбным пирогом.

— Вы на что намекаете? — нахмурилась Вера. — Хотите сказать, что я всё придумала?!

— Я ни на что не намекаю, — лифтер продолжала спокойно пить свой кофе. — Мужчина, о котором я говорила, очень устал. Ему в отпуск надо, он не справляется со своей работой. То ли Герман, то ли Георгий… — Ильинична будто пробовала на язык имена, задумчиво глядя на потолок.

— Не знаю я никаких Георгиев! Вы извините, мне, наверное, пора… — Вера встала из-за стола и направилась к выходу.

— Вы скоро с ним увидитесь, — сказала ясновидящая.

— В каком смысле? — повернулась девушка.

— В прямом.

Авдотья взглядом попросила Веру вернуться к столу и допить напиток. Та раздраженно плюхнулась на стул и, зажмурившись, осушила кружку одним махом.

— Вот и хорошо, — улыбнулась ясновидящая, — можешь идти. Никакого проклятия нет. Обычная бюрократия.

— Да что вы несете?!

— Скоро сама всё поймешь. И еще: когда в лифт заходишь, сильно на кнопки не дави, они и так нормально работают, — строго посмотрела напоследок Авдотья Ильинична на гостью.

Домой Вера пришла в отвратительнейшем настроении. Чудаковатая ясновидящая не только ничем не помогла, но еще и напоила каким-то дешевым кофе, от которого поднялось давление и мучила изжога.

Отказавшись в очередной раз от ужина, Вера улеглась в кровать и закрыла глаза. Сон не шел, живот болел, в голову лезло всякое. Девушка вертелась в постели, считала количество овец и баранов, которые приезжали сегодня утром на заправку и орали на менеджеров за то, что сами же перепутали колонки и оплачивали чужой бензин. В какой-то момент она почувствовала, что в квартире есть кто-то еще. Не открывая глаз, Вера прислушалась.

Это было странно, но девушка могла поклясться, что с кухни доносился шум посуды, запах мяса и раскаленного масла, а еще каких-то душистых специй.

«Какого лешего происходит?» — раздалось в голове Веры. По-хорошему нужно было хвататься за телефон и вызывать наряд полиции, но тут раздался еле различимый звук шагов, а запах еды стал невероятно сильным. Во рту у Веры непроизвольно начала скапливаться слюна, а тело задрожало от страха.

Чьи-то руки прищепками закрепили на пижаме девушки салфетку, а потом начали подносить к лицу тарелку с чем-то очень ароматным, аппетитным и, кажется, весьма калорийным.

— Ты чего творишь?! — не выдержав, закричала во всё горло Вера и открыла глаза.

— А-а-а! — от неожиданности ночной пришелец подбросил тарелку, и огромная порция чебуреков впечаталась прямо в стену, а затем провалилась за тумбочку, оставив на обоях жирные следы.

— Блин, нельзя же так пугать! — хватая воздух ртом, неизвестный мужчина держался за сердце.

— Ты кто такой? Какого черта лысого делаешь в моей квартире? Зачем пытаешься меня накормить?! — Вера сыпала вопросами, как августовское небо звездами.

— Вы же спать должны! — услышала она в ответ.

— Я тебе ничего не должна! Значит, так: у тебя пять секунд на объяснения, потом начинаю бить.

Вера говорила так уверенно, потому что лишний вес давал ей некоторое преимущество перед тем мелким болезненным задохликом, что стоял у ее кровати и боролся с колотившей его дрожью. Кулаки девушки могли бы легко проломить незваному гостю несколько ребер.

— Тихо, тихо, не надо нервничать. Сдаюсь! — выкинул белый флаг мужчина. — Я на работе. У меня инструкции…

— Какие еще, к черту, инструкции? Какая работа? Отвечай! — для убедительности Вера замахнулась, приготовившись к удару.

— Я помогаю вам набрать вес. Мне каждый день приходит это задание. Вот, смотрите, — мужчина достал какой-то гаджет и показал Вере список на экране: помощь в наборе веса, улучшение гормонального фона, сокращение баланса на телефоне.

— Это что еще такое? — не верила своим округлившимся глазам Вера. — Кто ты?

— Я ваш техник, — виновато улыбнулся мужчина. — Я работаю в бюро «Техники судеб», мы занимаемся корректировкой этих самых судеб. Вы входите в число моих подопечных…

— Техник? Корректировка? Так это ты, гадина такая, меня откармливаешь, как поросенка на убой?! Это из-за тебя у меня волосы прут отовсюду как грибы после дождя? Ты виноват в моей черной полосе?

Вера выхватила гаджет из рук мужчины и уже хотела разбить его о стену, но тут заметила одну незначительную ошибку в своих данных, указанных после списка заданий.

— Моя фамилия Королёва, а не Королева, — процедила женщина сквозь зубы. — «Ё», а не «Е»!

— Как Королёва?.. — забрав свой прибор, техник начал внимательно изучать его экран. — Ой… Так у вас что, и анорексии нет?

— Ты идиот? — спросила Вера, опустив голову на свой второй подбородок.

— Простите, это, видимо, недоразумение, непростительная ошибка, теперь всё встало на свои места... — начал было тараторить мужчина.

— Я тебя прикончу сейчас, — снова замахнулась Вера, но, увидев, как мужчина сжался и прикрыл лицо руками, просто дала ему хороший подзатыльник.

— Прошу вас, простите, это бюрократическая ошибка. Вернее, это моя ошибка, — промычал техник сквозь ладошки. — У вас есть полная тезка.

— Я так понимаю, что полная тезка — это всё-таки я, — обиженно фыркнула Вера.

— Я не специально… У той девушки проблемы, а я думал, что у вас. То-то мне казалось странным кормить вас целый год, — почесал он место ушиба.

— А что насчет телефона?

— Ах это… Да просто той Королевой нельзя связываться с ее бывшим мужем. Из-за него она и страдает этой своей анорексией, вот я и звоню своему брату в Аргентину, трачу все деньги с ее, то есть, получается, с вашего счета… Но теперь, когда мы разобрались, я быстро всё исправлю, — виновато улыбнулся техник.

— Я искренне на это надеюсь, — скрестила руки на груди Вера.

— Простите, — мужчина сел на кровать и очень тяжело вздохнул. — Я уже пять лет не был в отпуске, а люди последнее время рождаются и рождаются, у нас не хватает рук, постоянно добавляют новых клиентов. Вас мне дали год назад.

— А что с прежним техником случилось?

— Выгорел на работе. Нервно у нас очень…

— Яс-с-но. По тебе, в принципе, видно, — окончательно расслабилась девушка. — Как зовут-то?

— Герасим, — виновато поджал губы мужчина.

— Так вот что за мужчина на букву «Г», — вспомнила Вера. — Слушай, Герасим, а ты можешь точно так же меня похудеть, пока я сплю?

— Ну-у-у… если только у меня это в разнарядке будет, — начал увиливать техник.

— Ты мне, вообще-то, должен, — снова сменила свой тон на враждебный Вера.

—Да, пожалуй, вы правы, — глубоко вздохнул Герасим. — Хорошо, думаю, это не проблема. Вот только вы меня видеть не должны, иначе ничего не получится, понимаете?

— Думаю, что больше и не увижу, — сказала Вера, подумав про кофе, которым ее напоила лифтер. — Только, я надеюсь, ты не извращенец какой?

— Нет-нет, что вы! У нас такие вещи строго контролируются, а после смены мне начисто стирают всю визуальную память… Да и я женат, знаете ли. Ну почти женат… Я еще не сделал предложение, — замялся техник.

— Так может, пора? Как раз в медовый месяц и отдохнешь, а то с такой нагрузкой, глядишь, кого-то ненароком угробишь ― меня, например.

Вера снисходительно улыбнулась и, окончательно успокоившись, вернулась в кровать. Мысли о том, что ее кошмар вот-вот закончится, и жизнь снова пойдет в гору, охладили всю злобу в душе.

— Думаю, вы правы. Правда, я не знаю, согласится она или нет. Она же не знает, кем я работаю. Вдруг не так поймет.

— Не попробуешь — не узнаешь, так вроде говорят, — зевнула Вера. — Меня что-то в сон сильно клонит… Ты это… убраться не забудь за собой, полы там прот… — Вера не договорила и уснула.

Утром она напрочь забыла о том, что произошло несколько часов назад, словно ночной встречи с техником и не было. По привычке Вера первым делом пошла в сторону напольных весов — портить себе настроение. Совершенно неожиданно цифры сегодня приятно удивили. На следующее утро ― еще раз, и через день тоже. Вес стремительно шел на убыль. К концу месяца Вера смогла влезть в несколько любимых платьев и джинсов, а еще какой-то аноним пополнил баланс ее телефона хорошенькой суммой.

— Ну что, помогла тебе Авдотья Ильинична? А я говорила, — самодовольно улыбалась маман Веры, когда они пили чай с зефиром на балконе одним теплым вечером.

— Да ерунда это всё, — махнула рукой Вера, — не верю я в потустороннее. Кстати, представляешь, сегодня кто-то ошибся номером и прислал мне фото.

Вера показала телефон, где на экране была фотография незнакомых улыбающихся мужчины и женщины на морском пляже. Эти двое выглядели очень счастливыми и хвастались своими обручальными кольцами. Сразу после фото шло сообщение «Привет из свадебного путешествия! Спасибо!»

— Ты не знаешь, кто это? — спросила маман.

— Понятия не имею, — пожала плечами Вера, — но почему-то от вида этого мужчины у меня непроизвольно начинает выделяться слюна.

Александр Райн

( мой тг канал с рассказами https://t.me/Alexandr_Rayn)

То, что в доме что-то стряслось, стало понятно, как только я оказался в своем дворе. Просто так машины скорой помощи и полиции вместе, да ещё и в количестве нескольких штук не приезжают. Возле самого подъезда скопилась толпа из вечно неравнодушных пенсионерок, крутящих головами во все стороны, под приглушенное "какой ужас... да что же делается..." я пробился к лифтам. В лифтовом холле меня ждал скучающий и мрачный полицейский, он преградил мне путь и процедил:

- Из этого дома? Не журналист?

- Нет, не журналист, иду домой.

- Тогда поднимайтесь.

Лифт послушно остановился на моём восьмом этаже, я вышел прямо в бушующий вихрь событий: по всему этажу ходили какие-то люди с бумагами, тут же стояли врачи и тихо переговаривались, полицейские то появлялись в холле, то исчезали на лестнице. Меня кто-то схватил за плечо:

- Вы куда?

- К-к себе домой...

- Номер квартиры? - какой-то чин в сером пиджаке висел у меня на плече, готовый затолкать меня обратно в лифт. Я дёрнул рукой, выворачиваясь:

- Тридцать первый. Что здесь происходит?

- Произошел инцидент в квартире ваших соседей, это убийство. Пожалуйста быстрее идите к себе и никому не мешайте работать.

Я двинулся к своей двери, здесь собралась настоящая толпа, кто-то громко говорил по рации, несколько человек в странных брезентовых костюмах водили по полу приборами, похожими на автомобильные пылесосы. Дверь соседской квартиры была распахнута, я знал их прихожую наизусть, в глаза бросились длинные рваные клочья обоев на стене... Меня буквально под руки довели до входа в мою квартиру, мешая осматриваться и торопя. Я машинально сорвал с двери рекламку новой пиццерии, проскользнул к себе и захлопнул за собой дверь. В тишине квартиры суматоха отступила. Только снимая пальто я начал соображать: убийство? А что, для расследования убийства потребовалось, как в худших сериалах про криминал, согнать на восьмой этаж обычного жилого дома целый взвод полицейских, врачей и ещё непонятно кого? Я вернулся к двери и посмотрел в глазок. Какая-то женщина в синей медицинской форме стояла, прислонившись к стене возле моей квартиры. Видимо она услышала мои шаги, повернулась лицом к глазку и поглядела на меня с укоризной. Я поспешно закрыл пластиковую крышку и прошел к себе.

Едва я залил кипятком заварку, как тишину моей квартиры прорезал дверной звонок. По ту сторону двери меня ждал невысокий человек в сером потёртом костюме. Я высунулся и оглядел площадку: людей стало меньше, однако двери двадцать-девятой квартиры всё так же оставались распахнутыми, оттуда выносили какие-то мешки и тряпки. Чин в пиджаке достал из внутреннего кармана удостоверение и сказал:

- Следователь Хромов, специальный отдел, хочу с вами поговорить...

- Пожалуйста.

- Благодарю, но не на площадке.

Прежде, чем я успел отреагировать, человек сам зашел в мою прихожую и закрыл за собой дверь. Через минуту мы оба сидели за обеденным столом на кухне. Следователь помолчал, изучая меня взглядом, достал из кармана диктофон и затем проговорил:

- Вы должны знать: в квартире через холл от вас произошло двойное убийство. Довольно жестокое... Что вы можете сказать о жильцах... кхм, о бывших жильцах этой квартиры?

Ничего себе "инцидент". А что я мог сказать? Я знал их издалека, мы никогда тесно не общались, разве что здоровались при встрече. Немолодая уже семейная пара - Виктор и Наталья, без детей, жили в это доме ещё до того, как я здесь поселился. Примерно раз в полгода они шумели, он любил смотреть футбол и орать на телевизор, она била чашки и что-то кричала. Ещё я пару раз одалживал у них инструменты, как-то раз привёз им в подарок магнит на холодильник... В общих словах всё, обычные соседи, ничем не отличались от других. Следователь скучающе покивал и продолжил:

- Вы не видели в подъезде незнакомых или странных людей?

- Не припоминаю. Но я же почти всегда на работе, здесь я только сплю, так что...

- Я вас понимаю... Вы пользуетесь доставкой еды, может быть пиццу или суши заказываете?

Неожиданный вопрос выбил меня из колеи. Причем здесь это?

- Вообще-то пользуюсь, но не часто... Я стараюсь есть в офисном здании, у нас там скидки...

Хромов указал на рекламку пиццерии, которую я бросил в прихожей, а он зачем-то принёс с собой на кухню:

- А это.. у вас часто рекламщики бродят?

- Ну спама всегда хватает, раз в неделю точно, иногда чаще.

Следователь потерял интерес к разговору и поднялся из-за стола.

- Спасибо, на этом всё. Вот, держите, это карточка с моими координатами. Дело буду вести я, если вы что-то заметите или вспомните... даже если вам что-то покажется - то не стесняйтесь набирать.

Он уже двинулся к выходной двери. Я переваривал услышанное, тупо глядя на визитную карточку. Перед глазами отливало серебром тиснение "специальный отдел", а почему "специальный"?

- А почему отдел "специальный"?

Хромов остановился в прихожей и повернулся ко мне.

- Потому что обычные отделы расследуют кражи велосипедов и выходки алкашей. Я не хочу вас пугать, но вы всё равно всё узнаете, не из газет, так по сети. Через площадку от вас кто-то выпотрошил двух взрослых людей, часть останков криминалисты не нашли, поэтому и отдел "специальный"...

Я стоял белее мела, следователь с каким-то мрачным удовольствием наблюдал за эффектом от своих слов.

- Вас не было в это время дома (я уже запросил ваше начальство). А жаль! Вы могли бы что-то услышать, что-то увидеть... Соседка напротив вас глуха, а через стену живёт какой-то студент, который не снимает наушников.

- Если вы знаете время, то увидеть на камерах...

- Вы про камеры у подъездов? Их установили, да, но никуда не подключили. Кто-то сейчас будет оштрафован или сядет, но нам с вами от этого не легче, так ведь? Мы не знаем как выглядит нападавший.

Хромов помолчал.

- Какое-то время будьте начеку, договорились? Мой телефон у вас есть.

- Я... да... А что, думаете он вернется?

- Да кто ж знает, что у него в башке? Но если заметите.. даже если вам покажется, что заметили - сразу сообщайте.

Следователь вышел на площадку. Я проводил его глазами до лифтов и запер дверь, впервые, на все замки.

Вечер прошел в сомнениях, я пытался чем-нибудь заняться, но всё валилось из рук. Книги читать тоже не получалось, я всё время возвращался к этому короткому разговору со следователем. Не зная, чем себя занять, я решил лечь спать, но сон долго не шёл, я ворочался в постели после полуночи. Стоило мне закрыть глаза, как чудились осторожные шаги на лестничной площадке. Пару раз я малодушно поднимался с кровати, крался к двери и смотрел через глазок, но лестница была пуста. Надо же было себя так накрутить! Да, в соседской квартире произошло чудовищное убийство, но мне-то чего переживать по этому поводу? Я возвращался в постель, а через пятнадцать-двадцать минут снова придумывал себе повод пойти посмотреть не лазит ли кто возле дверей. Только в третьем часу ночи я наконец-то уснул.

И проснулся, проснулся от собственного кашля. Голова болела, в горле будто застрял раскалённый кусок угля. Всё было ясно - простуда. Это не было удивительным, половина офиса с соплями, вторая - кашляет как туберкулёзные. Я отписался в рабочий чат, что мне нужно два-три дня. Начальство нехотя согласилось с доводом, что уж лучше мне валяться дома, чем заражать народ. Халат, тёплые тапочки, огромная чашка с чаем, и вот я уже полулежу перед монитором. Через час организм потребовал завтрак. Готовить не хотелось, я открыл приложение с доставкой еды и одним махом накидал себе и завтрак, и обед, и ужин, и даже каких-то снеков. Через двадцать минут курьер уже передавал мне тяжёлые пакеты. Он быстро со мной попрощался и пошел к лифтам, когда я заметил на лестничной площадке этого странного человека. Мужчина, тощий и невысокий, шарахнулся от курьера и забормотал что-то себе под нос. Затем он, совершенно не обращая на меня внимания, упал на четвереньки возле дверей квартиры напротив (той самой, где убили Виктора и Наталью) и приложил ухо к полу. Я стоял с пакетом в руке и не знал, что предпринять, а городской сумасшедший что-то нюхал, пробовал на язык, ползал по полу и разговаривал сам с собой. Я решился:

- Мужик, тебе плохо что ли?

Никакой реакции, будто и не слышал.

- Эй?.. Может скорую вызвать?

Мужик замер и медленно повернул голову на мой голос, мне стало не по себе:

- Вызвать? Вызвать, говоришь? Да вот уже вызывали, вызывали, а когда не вызывали, так те сами пришли! Пришли-пришли, да не ушли! И не уйдут теперь...

Последнюю фразу он выкрикивал в воздух, приплясывая на месте. Я попятился к себе в прихожую:

- Да что вы... слушай, я не в скорую, я в полицию сейчас позвоню.

- Звони-не звони, сами придут, сами придут! Днём не ходят, ночью придут. Проситься будут, добрые и ласковые! Да только нельзя им через порог, нельзя!

- Так, понятно. - мне это не нравилось. Я захлопнул дверь и набрал номер с карточки, которую оставил следователь. Хромов взял трубку на третьем гудке, терпеливо меня выслушал и сказал, что оперативники подъедут минут через десять-пятнадцать, до тех пор просил "наблюдать за субъектом". Я подошел к двери и посмотрел в глазок: сумасшедший стоял точно перед моими дверями и внимательно, с прищуром глядел на меня. Я отшатнулся от дверей и выкрикнул:

- Я уже вызвал наряд! Прекратите это немедленно!

Из-за дверей донеслось:

- Не те, не те, живых не бойся, как я не боюсь, мертвые, мертвые тут ходят! Бойся тех, кто первый попросит, бойся говорливых да пригожих. Везде следы их, везде ходили, везде лазили, только порог чистый. Не могут за порог, если не велено, не могут за порог, если не прошены. Не вели им ходить, не вели мясо есть, не вели воду пить...

Я понимал его бормотание всё меньше. Вскоре он сорвался на такую околесицу, что я даже не пытался уловить в ней смысл. Он садился на пол, хватался за голову, принимался кружиться, бил руками по запертым дверям. На шум выглянула соседка напротив, ойкнула и быстро скрылась у себя. К моему облегчению через несколько минут на площадке действительно появились несколько человек в полицейской форме, психа прижали в углу, конечно, никаких документов у него с собой не было. Его повели из подъезда, а сумасшедший всё не унимался:

- Глядите им в глаза, скажите им, что видите их! Толь так прозреете! Будьте не мёртвые, будьте живые... - куда его повезли я не знал, и не хотел знать. Следователь примерно в обед написал сухое смс: "За бдительность спасибо, но это не то, чего мы ждали." Конечно, не то. Спятивший местный житель наслушался сплетен во дворе и пришел лично посмотреть. Этот юродивый вряд ли был опасен, но я был благодарен полиции уже за то, что убрали его из нашего подъезда. После обеда меня начало клонить в сон, при простуде сон полезен. Я закинул в стакан пару таблеток аспирина, поставил телефон на беззвучный режим и ушёл в спальню.

Я проснулся поздно и совершенно разбитым. Короткий февральский день закончился, Солнце давно село. Я лежал с закрытыми глазами и прислушивался к ощущениям. Болело горло, мышцы и суставы ныли. Я начал думать, что неплохо бы дойти до врача, а то как-то слишком это похоже на грипп. Но главное, я не мог это сформулировать, мной владело какое-то смутное беспокойство. Что-то было не так, что-то меня тревожило. Вдруг тишину утопающей во тьме квартиры прорезал визг дверного звонка. Я чуть не подпрыгнул, настолько это было неожиданно. С колотящимся сердцем я поплёлся в прихожую. Не глядя, я распахнул дверь... На площадке стояла миниатюрная женщина в цветастом махровом халате.

- Здравствуйте, - она широко улыбнулась.

- Здрасьте,  - выдавил я. Во рту пересохло, видимо у меня подскочила температура. - Что вам нужно?

- Да мне так, пустяки, я ваша новая соседка, - и женщина махнула рукой на дверь квартиры Виктора.

- О, понимаю... соболезную...

Женщина тут же приняла скорбный вид и облокотилась на мою входную дверь.

- Да, да, благодарю вас. Такая трагедия, такая трагедия. Вот одна совсем осталась, даже помянуть не с кем. Вы не присоединитесь?

- Я плохо себя чувствую, простуда...

- Тогда тем более вам нужно много пить, сейчас чаю поставим. Давайте, я вам помогу... - засуетилась она. Женщина тараторила что-то про то, какое варенье самое полезное, про то, что чай надо непременно с лимоном... Я не стал встревать, а отодвинулся подальше в тёмную прихожую и пошёл на кухню. В голове было мутно, я тяжело соображал. Всё происходящее мне не нравилось: и эта непрошенная гостья, и желание мне "помочь". Я почти дошел до кухни, включая по пути свет, когда понял, что иду один. Женщина так и осталась стоять на лестничной площадке. И тут в голове будто молния сверкнула фраза, брошенная тем сумасшедшим: "не могут за порог, если не прошены". Я медленно вернулся назад... Видимо у меня всё было написано на лице, женщина в халате весело пискнула:

- А что это вы на меня так странно смотрите? Лучше пригласили бы даму пройти...

- Пригласил... бы...

Эта странная соседка будто не могла стоять спокойно на одном месте, она всё время будто приплясывала, её руки постоянно что-то искали, перебирая пальцами. Зато глаза - полная противоположность, противный, цепкий, изучающий взгляд, который не отрываясь скользил по мне, отчего было не по себе. Я напряг память, юродивый кричал, что надо сказать... Я собрал волю в кулак, вдохнул полную грудь и, твёрдо глядя незнакомке в глаза, сказал:

- Я. Тебя. Вижу.

Я ждал, что эта развесёлая соседка зальётся хохотом, застынет в недоумении, разразится новой тирадой вроде "ну конечно видишь, я ж перед тобой...", в конце концов, решит, что перед ней сумасшедший и быстро засобирается к себе. Но происходящее превзошло все мои ожидания. Улыбку с её лица как ветром сдуло, буквально на моих глазах её руки стали удлиняться и истончаться, а туловище разбухать и увеличиваться в размерах. Я стоял посреди прихожей, не в силах пошевелиться, а неведомое мне чудище покачивалось на лестничной площадке перед моей дверью. Скоро она (она ли?) утратила последние человеческие черты: бледная безволосая кожа, большая бугристая голова, лягушачий рот с противно двигающимися губами, тонкие длинные конечности с вывернутыми суставами, огромные глаза... Тварь поняла, что обман раскрыт, и сменила тактику. Я ощутил мощное вмешательство чужой воли. Ноги сами сделали один крохотный шаг по направлению к выходу. Потом ещё один. Нет! Я вцепился в тумбу для обуви и повалил её перед собой. Монстр шептал из-за порога: "скажи проходи... скажи проходи... всё закончится, только скажи...". Я из последних сил рявкнул: "Убирайся!" Тварь отшатнулась на мгновение, достаточное, чтобы выпустить мою входную дверь. Доводчик сделал своё дело (слава тебе, изобретатель дверных доводчиков! ну и мне спасибо, раскошелился же я когда-то), и дверь моей квартиры захлопнулась, разделив меня и монстра. Мне мгновенно стало легче, я закрыл замки. В дверь несколько раз ударили снаружи и всё стихло.

Трясущимися руками я набрал следователя, получилось с четвертой попытки. Несмотря на поздний час Хромов ответил почти мгновенно. Через двадцать минут он сам и кто-то из его оперативников сидели у меня на кухне. Я рассказывал историю (на диктофон, для протокола), следователь слушал, не перебивая. Когда я закончил, на кухне воцарилось долгое молчание. Хромов выключил диктофон, потёр висок и, не глядя на меня, сказал:

- Так... а какая у вас температура, вы говорите?

Я всё понял. И взорвался:

- Да какая разница! Я видел эту тварь, понимаете?! Моей жизни угрожало не пойми что! Послушайте, это же наверняка то, что прикончило моих соседей!

Следователь и оперативник поднялись из-за стола:

- Нет, это вы послушайте. Я надеялся, что вы - адекватный взрослый человек, чьи наблюдения, кто знает, могут оказаться полезными. А вы... Сперва вы сдаёте нам какого-то убогого, по которому вытрезвитель плачет. Теперь вы считаете смешным выдернуть сотрудников специального отдела и рассказывать им сказки...

- Да не сказки это, пришла женщина! Она сказала, что теперь живёт в той квартире. Оно прячется в виде соседки, соседки из квартиры напротив!

Хромов остановился:

- Соседка? Убитые были бездетными, их ближайшая родня, я связывался, приедет только через два дня. Ключи от квартиры на ответственном хранении, там никого быть не может.

Мы все вместе вышли на площадку. Оперативник подёргал ручку двери. Заперто. Следователь сам несколько раз позвонил в дверной звонок. Тишина. Постучали в дверь несколько раз - тоже ничего. Хромов обернулся ко мне со скучающим выражением:

- Что и требовалось доказать. Отсыпайтесь, пейте больше воды и думайте в следующий раз, прежде чем отрывать людей от работы.

Двое тяжело затопали по лестнице вниз. Я какое-то время постоял на площадке, затем влетел к себе и запер дверь на все замки.

Я искренне хотел, чтобы Хромов был прав. О, хоть бы это был болезненный бред, плохой сон, последствия температуры - да что угодно, только не реальность. В реальности так не бывает, не может быть! Я сидел на полу в прихожей, прижав затылок к холодному железу входной двери. Какое-то время ничего не происходило. Я почти успокоился, на лестничной площадке было тихо. Стоило мне сказать самому себе, что ничего страшного не произошло, как в дверь позвонили. Я подскочил на месте. На этот раз я не стал открывать дверь по своему обыкновению и посмотрел в глазок. Перед дверью стоял невысокий азиат в фирменной куртке службы доставки. Я спросил:

- Кто там?

- Здравствуйте, вы утром у нас еду заказывали...

- Заказывал.

- Произошла ошибка, вам привезли не всё. У меня с собой недостающее и подарок от магазина. - Это было враньём, вообще-то утром привезли всё, что я заказывал. Я почувствовал, как меня начинает бить дрожь. Видимо это был расчёт на мою жадность, найдутся те, кто при слове "подарок" не устоят. - Впустите меня, а то продукты размораживаются...

Впустить! После того, что я пережил, ещё чего.

- Нет, мне утром всё доставили.

- Тогда примите подарок в качестве извинений за беспокойство.

Действительно, язык у этого гада был подвешен хорошо.

- Нет, знаете, не нужно. Я отказываюсь.

Доставщик потоптался возле моей двери и отошел к двери напротив, к соседке. Я замер у двери. Тот позвонил в дверь, ему что-то ответили из квартиры. Ну не будь же ты дурой, не открывай дверь! Но как в страшном сне матовое полотно железной двери квартиры напротив медленно поехало в сторону, на пороге стояла моя соседка. Я завороженно глядел как она что-то обсуждает с незнакомцем. Вдруг он закинул свою сумку на плечо и подался вперёд. Я, не помня себя, рывком отпер щеколду и, раскрыв свою дверь, выкрикнул "Нет! Стой!". Но до моих ушей долетели слова соседки: "А, ну конечно, проходите..." Доставщик медленно, с хрустом повернул ко мне голову. Его тело при этом не шелохнулось. Соседка завизжала, глядя на надвигающийся на неё затылок. Прямо на меня насмешливо смотрели увеличивающиеся и быстро желтеющие глаза. Его улыбка становилась всё шире, обнажая ряд тонких кривых зубов, а ноги тем временем перешагнули через порог квартиры. Из открытых дверей квартиры напротив какое-то время раздавались женские крики, но всё быстро стихло и сменилось на какое-то утробное бульканье и всхлипы. Я, давя пальцами экран смартфона, снова набирал следователя. Хромов долго не брал трубку, каждый гудок казался мне вечностью. Я плохо помню, что именно я орал. Помню только, как тот сказал: "закройте дверь и не приближайтесь к убийце". Закрыть дверь! А ведь это идея. Я не ожидал от себя этого: ноги сами бросились на кухню, я схватил стул, после выскочил на лестничную площадку, захлопнул дверь квартиры напротив, подпер дверную ручку стулом и, пока доводчик закрывал мою дверь, успел забежать к себе. Приникнув к дверному глазку, я с каким-то ошалелым удовольствием видел, как дверь пару раз дёрнулась, как кто-то дёргал ручку изнутри, но не мог открыть дверь. В голове крутилось "соседку уже было не спасти"...

Хромов стоял на лестничной площадке и смотрел на подпертую стулом дверь, я тоже вышел.

- Это вы сделали?

- Да. Та тварь внутри.

Оперативники фыркнули (на этот раз их было двое), следователь недовольно поморщился:

- Опять... Вы понимаете, что на этот раз я привлеку вас за ложный вызов?

Я промолчал, убирая стул. Дверь оказалась не заперта. Оперативники проникли в прихожую, их встретил истеричный женский вопль:

- Ну наконец-то! Я уже думала никогда не приедете.

Хромов протиснулся вперёд.

- Что здесь происходит?

- Как, что?! Вы не видели что ли?! Этот сумасшедший не давал мне выйти из дома! Дверь вот стулом подпёр.

Соседка, почти подпрыгивая на месте, махала в мою сторону руками. Следователь нахмурился и повернулся ко мне:

- Та-ак, а это уже серьёзно. Это не просто "ложный вызов", это "хулиганство", как минимум.

Я мог поклясться, что по комнате бегала моя соседка. А как же крики? А где тогда доставщик? И тут я всё понял. Я знал, что делать. Глядя женщине (женщине?) в глаза, я уверенно и твёрдо произнёс:

- Я тебя вижу.

Один из оперативников уже держал меня за плечо, второй что-то писал. Хромов успел сказать:

- Что вы вообще несёте...

А вот соседка остановилась как копанная. Следователь обернулся к женщине и замер на полуслове... Я уже видел эту тварь, но от того не стал бояться меньше. Посреди комнаты покачивалась белёсая туша, величиной с молодого медведя на тонких как ходули лапах. Желтые глаза шарили по комнате... Хромов стоял ближе всех. Будто в замедленной съёмке я смотрел, как шишковатая голова опустилась к нему на плечо, с отвратительным хрустом челюсти сомкнулись, когда тварь выпрямилась у следователя не хватало части шеи, из лохмотьев плоти торчала раздробленная лопатка. Всё разом зашумело и задвигалось, я плохо помню, как оказался на лестничной площадке, в один прыжок я перемахнул порог собственной квартиры. Меня оглушил выстрел, затем ещё один. После непродолжительной возни в квартире напротив оба оперативника вылетели из дверей. Первый, не разбирая дороги, бросился ко мне в прихожую, второй замешкался, оглядываясь назад. Это его и погубило. Короткий удар сбил его с ног, монстр, покачиваясь, выбрался из дверей. Метаморфоза уже почти завершилась, тварь стремилась принять прежний облик. До конца моих дней перед моими глазами будет стоять картина, как невысокая пожилая женщина в окровавленных ошмётках одежды с простреленным животом и дырой во лбу тянет за ноги извивающегося и орущего здоровенного мужика. Тянет за дверь. В темноту. Улыбка на перекошенном бледном лице становилась всё шире...

Снова на лестничной площадке было полно народа. Врачи, полицейские, непонятно кто ещё. Я сидел на складном стуле на лестничной площадке. Мне что-то говорили, о чем-то спрашивали... Я даже не пытался делать вид, что что-то понимаю. Вчера ночью, когда спасшийся оперативник перестал трястись и с полчаса с кем-то проговорил по телефону, на наших глазах дверь квартиры напротив открылась и из неё, как ни в чем не бывало, вышел Хромов. Он прошел мимо моих дверей, подмигнув нам обоим глазами с желтизной, и неторопливо пошел по лестнице вниз. Оперативник в одиночку не решился заходить на "место преступления", вызванная подмога через час перевернула там всё вверх дном: нашли тела, вернее много частей, нашли гильзы... мне было всё равно. Я не знал кому теперь вообще можно доверять, ведь это чудовище может принять чей угодно облик. Кто привозит к вам пиццу? Кто доставляет суши? Кто чинит водопровод или собирает мебель? Одно единственное держало моё сознание на плаву - я знал, что никогда больше не произнесу "проходите, пожалуйста"...

Федоров шел домой темными пустынными дворами, скрывая лицо плотным капюшоном и стараясь не попадаться на глаза редким прохожим. Костяшки пальцев всё еще саднило, а с потрескавшихся губ, словно на повторе, беззвучно срывались одни и те же ругательства.

— Да уж, натворил ты сегодня дел, Федоров, — раздался чей-то незнакомый голос.

Федоров остановился и повернул голову. Ночной ветер гонял по асфальту пакет-маечку, из окон серых пятиэтажек доносился звон посуды, гремели заставки сериалов, плакали дети; вдалеке на объездной трассе гудели фуры, но ни одной живой души вокруг не было.

— Кто тут? — спросил он и сжал в карманах кулаки — единственное свое оружие.

— Ты идиот, Федоров. Смысл скрываться, если тебя всё равно камера наблюдения засняла? — снова раздался голос, хозяин которого оставался за гранью видимости.

— Че ты шкеришься? — рявкнул Федоров, стреляя мутным взглядом по темным углам и кустам. — Выходи, поговорим по-мужски! Или ссышь?

— Не ссу, — спокойно ответил голос, и через секунду из густого мрака возникла мужская фигура: одежда и лицо были обычными — темными и незапоминающимися, а всё внимание приковывали желтые змеиные глаза. — Здравствуй, друг прекрасный, — расплылся в самодовольной улыбке мужчина.

— Че хочешь, пугало? — злобно оскалился Федоров и еще крепче сжал кулаки.

— Поговорить хочу, дело у меня к тебе. Серьезное. Ты же серьезный человек? — спросил незнакомец, глядя немигающим взглядом прямо в глаза Федорову.

— Серьезный, — уже не так уверенно ответил тот, шмыгая замерзшим носом.

— Во-от, а с серьезным человеком — серьезный разговор. Давай-ка пройдемся, — кивнул желтоглазый вбок, и Федоров, сам не понимая почему, повиновался.

Они шли рядом, нога в ногу, практически касаясь друг друга плечами. Воздух из ноздрей незнакомца выходил плотным паром.

— Послушай, я не буду ходить вокруг до около, нет у меня ни времени, ни желания, — продолжил желтоглазый. — Я — Люцифер. Король Ада. Князь тьмы. Падший ангел. Понимаешь, о чем речь?

— Ты ля! Меня за дурака, что ли, держишь? — повернул голову Федоров, но тут заметил, что они уже прогуливаются не по знакомому спальному району с малоэтажными панельными домами и пестрыми вывесками «Озон» и «Бристоль», а среди дымящих, заполненных серой кратеров: безжизненные окаменелые земли тянутся до горизонта, а с грозовых небес, словно черные снежинки, медленно падают души грешников.

Федоров взвизгнул от страха, словно поросенок, который понял, что его пришли колоть, и бросился креститься. Незнакомец посмотрел на него и, звонко щелкнув языком, вернул город на место.

— Вопрос закрыт?

Федоров, судорожно сглотнув, закивал.

— А креститься правильно справа налево. Перейдем к делу. Жить тебе осталось недолго. Только не надо вешать свой сопливый нос: всё не так плохо, как ты думаешь. Я здесь для того, чтобы помочь.

— Да ты же главный злодей! — вспомнил Федоров.

— Сам ты, дурень, злодей, — рявкнул Люцифер, и асфальт под ногами пошел трещинами.

Мужчина зажмурился от страха и вжал голову в плечи.

— Ну ладно, прости, что напугал. Согласен: я заслужил такую репутацию, — успокоился Люцифер. — Но всё давно в прошлом, понимаешь? Я натворил дел, но это было тысячелетия назад. Дальше само как-то пошло по накатанной, люди и без меня справляются. Я уже давно никого ни на что не провоцирую… Короче, возвращаясь к делу. Ты скоро умрешь, но… Федоров, ау, ты слушаешь? Хватит рыдать. Ты умрешь, но попадешь в рай!

— Правда, что ли?! — просиял Федоров, вытирая слезы рукавом куртки.

— Правда. Но только если сможешь себя пересилить и откажешься через месяц от предложения своих дружков-идиотов от налета на инкассацию. А лучше всего, если ты предупредишь соответствующие органы о налете. Сделай доброе дело, а лучше сделай их как можно больше. Раскайся в своих грехах, извинись перед парнем, которому сегодня нос сломал в караоке, верни ему часы, долги все раздай, накорми голодного, приюти бездомного… Ну, короче, месяц у тебя есть на то, чтобы заработать билет в рай, а я подсоблю со своей стороны, чем смогу. Потом — тромб, последний вздох и аля-улю, — щелкнул языком Люцифер, как бы поставив точку.

— Без вариантов? — с надеждой спросил Федоров.

— Сто процентов.

— А тебе-то какое до меня дело? — подозрительно спросил мужчина.

— Мне нужно, чтобы ты письмо наверх передал.

— В смысле? Бумажное, что ли?

— Нет. С этим-то и проблема, — тяжело вздохнул Люцифер, — придется голосовое сообщение отправить. Сейчас мы с тобой его наизусть заучим, там ничего сложного. Сделаешь? Как у вас принято говорить — по-братски. Услуга за услугу.

— А чего ты не попросишь того, кто точно попадет в рай?

— Они меня не слышат, мы на разных частотах. А ты на грани, фифти-фифти. Уникальный ты, Федоров, — толкнул Дьявол мужчину в плечо по-дружески.

Они вышли к небольшому скверику и остановились возле покосившейся скамейки, приваренной к слепому фонарю. Люцифер щелкнул пальцами, и лампочка засияла тусклым светом.

— Что за письмо? — спросил Федоров, переварив информацию.

— Ты отца любишь? Помнишь, как в детстве с ним на рыбалку, за подосиновиками, как в Челябинск на его семерке ездили к бабке?

— Ну да, помню, люблю…

— Ну вот. И я своего люблю. Правда, он и твой тоже, и вообще, он всем нам отец, но этим я тебе сейчас голову не буду забивать.

— То есть прям Ему передать сообщение? — показал Федоров пальцем на безоблачное небо.

Люцифер кивнул.

— Соображаешь. Помоги, дружище.

— Таки дружище? — скрестил мужчина руки на груди.

— Конечно. Я как впервые тебя увидел, сразу понял, что ты правильный пацан, что есть в тебе зачатки человека с большой буквы «Ч». Мы с тобой общий язык с полуслова нашли, ты заметил?

— Ага, — разомлел Федоров от такой знакомой ему с детства манеры общения и от приятных слов и протянул руку. — Друзья?

— Друзья, — ответил Люцифер на рукопожатие. Фёдоров отдернул руку, почувствовав сильный жар. — Ну что, давай учить?

— Давай, друг, — широко улыбнулся Федоров, и его новый знакомый, достав из кармана лист бумаги и направив к свету, начал читать:

— «Дорогой Отец, это я, твой изгнанный сын Люцифер. Мне бы хотелось так много сказать тебе и попросить прощения за всё, что я сотворил, но, боюсь, что на это не хватит вечности». Повтори, — попросил Люцифер.

И Федоров повторил. С седьмого раза.

— «Я хочу вернуться. Я хочу исправиться. Я искренне сожалею о том, что хотел быть как Ты, но, умоляю, не вини, ведь каждый ребенок хочет быть похож на отца. Дай мне шанс искупить вину. А если не справлюсь, то уничтожь меня с концами», — так заканчивалось письмо Люцифера на небо.

Федорову потребовалось два часа за запоминание, но, в конце концов, текст отлетал от его кривых зубов.

— Повторяй каждый день, чтобы ничего не забыть, и никаких импровизаций, усвоил? — спросил напоследок Люцифер и загасил фонарь.

— Да, братан, усвоил, спасибо тебе! — крепко обнял счастливый Федоров князя Ада.

Разошлись они в приподнятом настроении.

Месяц для Люцифера тянулся дольше, чем половина тысячелетия. Он без конца прибирался в своем печальном дворце, гоняя пепел из угла в угол, рассеянно отдавал приказы, готовился к самой знаковой встрече в жизни и начищал до блеска замо́к, который собирался повесить на вратах преисподней. Он не наврал тогда в своем письме. Осознание вины пришло уже очень давно, и больше всего на свете он мечтал получить прощение, но осмелился просить его только сейчас. И вот, когда момент настал, он нашел подходящего человека.

— Ваша милость, там к вам грешник какой-то рвется, говорит, что вы с ним знакомы, требует аудиенции, — постучался как-то в покои Люцифера бес-прислужник.

— Грешник? Знакомый? Ко мне?!

— Федоров его фамилия, Ваша милость.

— Как Федоров? Он здесь?! — оборвалось дыхание у Люцифера. — Но он же… Он должен был!..

Тут двери огненного дворца открылись и, отбиваясь от чертей, на порог явился Федоров.

— Дружище! А вот и я!

— Федоров! Ну етить твою налево, как так?! Что ты здесь делаешь?! Мы же договорились! Ты в раю должен быть! — задыхаясь от негодования, кричал Люцифер.

— Слушай, я тут подумал, ну а что мне рай? Кто у меня там? Ни друзей, ни знакомых путных. Родители? Так мне с ними скучно. А тут у меня братан — сам повелитель Ада, — кричал радостно Федоров, окидывая взглядом владения Люцифера. — Мы же друзья, ты сам сказал. Вот я и подумал, всё взвесил. Решил, что повыгоднее будет у вас тут. Так ведь, братан, а?

— Эх, Федоров, Федоров… — Люцифер уселся на черный пол и, повесив голову, достал письмо, чтобы бросить его в огонь. — Ну что ты за человек? Я теперь еще тысячу лет не осмелюсь. Ладно, иди выбирай себе кратер: серный, соляной, хлорный...

— Как кратер?! Мы же друзья! Ты сам говорил!

— Так я и говорю: выбирай…

Александр Райн

(заходите в гости https://t.me/RaynAlexandr)

"Идeт мyжик по лесy ... Дoждь херачит, ветер, ночь ... Он замерз весь, смотрит — машина стоит, он подошел, в окошко смотрит — там никого. Дверцу попробовал — открыта машина, ну он залез и сидит ... Вдруг машина поехала . . мужик офигел. . Машина едет, он сзади сидит, за рулем никого... . Тут рукa волoсатaя появляется откуда-то порулила и исчезла ... Мужик ваще офигел... Тут деревня показалась, вот уже дома первые . . Машина останавливается, в салон другой мужик заглядывает и говорит:
— А ты че тут делаешь???
— Да вот, еду ...
— А*уеть пpoсто!!! Я тoлкаю, а oн, с@ка, едет!"

Камыш приоткрыл один глаз и дернул лапой – домовой Афанасий пощекотал ему пятку. Кот потянулся, едва не брякнулся с подоконника, лениво спросил:

- Ну, чего надо-то?

- До декабря три дня осталось, – Афанасий почесал в бороде.

- Чего ты вечно начинаешь-то с «поцелуй меня в плечо»? Ну, три дня и что?!

- А там и Новый год. А Ольга-то у нас опять одна на праздник остается!

- И чо?

- Хрен через плечо! – разозлился домовой. – Реветь будет опять полночи. Что она одна такая разнесчастная, страшная, толстая и никому не нужна!

- Ммм… – кот сделал хобу и начал тщательно вылизывать заднюю лапу.  – Может, этот еще вернется, как его… смешные такие колготочки под штаны носил.

- Павлик? Я мог бы приворот, конечно, на него  сделать, но… – домовой не договорил и вздохнул.

Павлик не ел сахара, соли, пил много БАДов, хлеб не потреблял из-за глютена, а молоко – из-за гноя, который в нем точно есть. Еще мерил давление по пять раз на дню и фото с дисплея тонометра отсылал маме.

- Пойдем ко мне! Там побалакаем! А то торчу тут на дневном свету! – проворчал домовой и приоткрыл в углу кухни, под трубой, четвертое измерение, ведущее в его жилище.

Камыш вздохнул и юркнул в нору. Хоть Афанасий и жил в обычной хрущевке, но свой дом обустроил старомодно, за долгую, в несколько веков жизнь своему деревенскому вкусу не изменял. Бревенчатые стены, беленая печка в углу, лавка вместо кровати, на столе – вязаная кружевная салфетка и самовар, под потолком протянута нитка с сушеными мышами. Домовой налил кипятку в чашку, макнул в воду каменную корку – хлеб он таскал у Ольги.

- Ну, выкладывай свой план, – сказал Камыш. – Ты ж придумал что-то.

- В общем, давай сделаем Ольге жениха!

- Это как? Снеговика что ли слепим и морковку пониже воткнем?

Афанасий вытащил из сундука толстую растрепанную книгу в кожаном переплете, открыл на закладке, сделанной из засохшего листа папоротника.

- Так. Во. Как создать гомункула: берем яйцо и с пол-ложки мужского семени. В скорлупе делаем дырочку, вливаем семя. На неделю в теплое место.

- Гомункул? Эт чего такое?

- Ну, типа маленький такой человечек. Мы из него клевого мужика вырастим! Через неделю он вылупится, и еще пару недель на откорм. Давать кириешки и борщ каждые пару часов, в конце прикорм шашлыком.

Кот раскрыл рот и округлившимися глазами смотрел на домового.

- Вот ты щас серьезно?

Афанасий развел маленькими ручками.

- И кто из нас в ложку будет дрочить для этого непотребства?

- Никто! – разозлился домовой. – Сперма человеческая нужна! Мы ж человека растить будем!

- Еще лучше! – притопнул лапой кот. – И где мы ее возьмем? Павлик, если ты помнишь, тут не появляется уже месяц. Да и гандоны свои он смывал в унитаз – боялся, что Ольга хочет от него тайно забеременеть!

- Ну, нашел тоже великую проблему. Парень из квартиры выше баб водит каждую среду. И презики из окна кидает, некультурный такой. Ты в форточку сиганешь и достанешь!

- Да иди ты в жопу, Афанасий! Еще я пакость такую не трогал! Сам и сигай!

- Я не могу, ты ж знаешь!

Вне стен родного дома сила домового множила измерения и подпространства – он оказывался среди многочисленных коридоров в иные миры и переплетенных плоскостей. В них легко было потеряться, и именно из-за этого Афанасий и все его племя не могли самостоятельно перебраться из одного дома в другой. Афанасий с грустью вспоминал время, когда хозяева предлагали ему сесть в лапоть и следовать за ними в новое жилище. Сейчас в домовых никто не верил, и он при переезде без приглашения сам забирался в шкаф или комод, чтобы в безопасности добраться в нужную квартиру.

Кот сунулся в угол избы:

- А ну, выпусти!

Домовой махнул рукой, и меж бревен открылся портал. Афанасий заварил чайку, который потихоньку тырил у соседки, любительницы всего экзотического. В чайнике распуститлся травяной цветок, испускавший густой таежный аромат.

- Ах ты мой заинька, это у кого такие щечки? Это у кого такой носик, у кого такие лапоньки? – услышал Афанасий с кухни – звуки хорошо долетали и при закрытой норе. – Это у Камышика такая попочка пушистая, ах ты, мой колобочек!

Минут через пятнадцать домовой услышал шкрябанье в углу, открыл портал, и в избу ввалился взъерошенный кот с помадой на лбу и носу.

- Пиздец, – бросил он. – Ладно, давай попробуем… с этим, гомункулом.

Камыш сел у печки и принялся намывать рыльце.

Кот и домовой с неделю дежурили около окна, высматривая соседа сверху – молодого парня, ездившего на раздолбанной Ладе. В пятницу ближе к вечеру им улыбнулась удача: сосед припарковал свою старушку около подъезда, галантно открыл пассажирскую дверь и подал руку девушке с лиловыми волосами.

Домовой притащил древние замусоленные карты, и они принялись резаться на подоконнике в дурака, ожидая, когда сосед сотворит свое бескультурье.

- Кстати, это та самая колода, про которую Пушкин писал в своей «Пиковой даме», - сказал Афанасий. – Из которой Герман даму вытащил вместо туза.

- Да ладно пиздеть, – кот потер краешком карты усы.

- Вот ей-богу. Бабушка моя в Санкт-Петербурге у Чекалинского жила, которому Герман проиграл. Она и прибрала их от греха подальше.

Сверху послышался звук открываемого окна, и вскоре что-то шлепнулось на снег. Домовой бросил карты, прижал нос к стеклу.

- Оно самое. Твой выход, шерстяной.

Но кот мялся на подоконнике, вглядываясь в соседний дом – такую же кирпичную хрущевку. Вдалеке высился не так давно отстроенный новенький ЖК с красивыми домами, покрашенными в яркой стилистике Ван Гога.

- Ну чего ты там в окно пыришь? – разозлился Афанасий. – Сигай давай!

- Блин, стремно-то  как. Васькина рожа вон в подвале висит, ржать будет. И расскажет всем, сука одноглазая.

Домовой размахнулся, хотел пнуть кота по толстой жопе, но вдруг опустил ногу и погладил маленькой рукой кота по голове:

- Камышик, ну соооолнышко…

- Грусть, тоска и унижение, – вздохнул кот.

Он уцепился передними лапами за ручку окна, повис всем телом, и, когда створка подалась, спрыгнул в свежий морозный вечер. Несколько чаек на ближайшем мусорном контейнере встрепенулись, повернули головы в их сторону. Одна снялась и с пронзительным воплем полетела к дому.

- Ааа, тварь! – услышал домовой снизу; Камыша он не видел – тот был под самым подоконником. – А ну отдай, падла! Чего? Меня? Меня клювом по лбу?! Да я тебе щас..!

Раздались звуки возни, кошачий утробный ор, до окна долетело несколько мелких светлых перьев. Камыш вскочил на подоконник, за ним, истерично вопя во все горло, поднялась чайка, которая долбила кота по темечку. Камыш держал на когте передней лапы презерватив, и, не имея возможности толком обороняться, щелкал пастью, норовя вцепиться гадкой чайке в крыло. Домовой схватил со стола банку с горчицей и кинул в птицу, та, увидев нового врага, развопилась еще пуще. Банка в цель не попала, но на лету отвалилась крышка, и птицу обдало резко пахнущей рыжей жижей. Камыш, тяжело дыша, запрыгнул в квартиру, а Афанасий быстро захлопнул окно – к ним летели несколько чаек с помойки. Кот брезгливо стряхнул презерватив с лапы:

- Чтоб я еще на твои движухи подписался..!

Из Ольгиного холодильника добыли яйцо и с этими трофеями отправились к Афанасию в нору. Домовой пришмякнул яйцо сверху рукоятью ножа, снял небольшой кусочек скорлупы. С помощью чайной ложки влил несколько капель в яйцо, положил его в стеклянную банку и поставил около теплой печки.

- Надобно в тепло, – пояснил Афанасий.

Через пару дней дырка в яйце затянулась белесой пленкой, а от скорлупы к стенкам банки протянулись сероватые влажные нити, похожие на паутину. Домовой озадаченно смотрел на банку, которая стала похожа на реквизит для празднования Хеллоуина.

- Как-то странно. В гримуаре ничего такого про эти белесые сопли нет.

- Наверное, это потому, что малафью мы взяли от полного придурка. Ну кто презики в окно кидает?

Афанасий почесал лысину и полез в свою толстенную книгу с заклинаниями.

Через неделю от яйца начали откалываться кусочки скорлупы, и домовой с котом сгрудились около банки, переживая за гомункула, как нервные папаши под окнами роддома. Когда упал последний кусок скорлупы, Камыш удивленно произнес:

- Почему он такой волосатый? Он что, кавказских кровей?

На дне банки разевал ротик крошечный мужик размером с мышь. Все тело его было покрыто черными волосами, особо густо росшими на груди и спине. На подбородке пробивалась сизая щетина.

- Отвалятся, – махнул рукой домовой.

Гомункулу наварили борща с сушеными мышами, а кириешек набрал Камыш, вытащив у Ольги из кухонного шкафчика пакетик. Домовой совал ложечку мужичку, приговаривая:

- За папу… За маму… Оппа!

Гомункул рос быстро: через неделю он был размером уже с небольшую кошку, а по прошествии 10 дней догнал ростом Афанасия. Черные волосы отвалились, и Камыш с удивлением признал, что гомункул стал запохаживаться на довольно симпатичного широкоплечего парня. Афанасий утащил у Ольги кусочек цветка под названием «женское счастье», высадил его в горшок и посыпал какими-то едко пахнущими травками, прочитал коротенькое заклинание.

- А это зачем? – спросил Камыш, с интересом наблюдавший за его манипуляциями.

- Сажаю его будущее, – домовой кивнул на гомункула. – Я ж не могу Ольге отдать бомжа без профессии и работы.

- Хех, – хмыкнул кот. – Ну и кто он у нас будет? Бизнесмен? Миллиардер, филантроп и плейбой?

- Увидишь, – загадочно сказал Афанасий.

- А это чего у него на руке? – кот показал на ладонь гомункула – посередине росла крупная шишка.

Домовой близоруко пригляделся:

- Ерунда какая-то. Эдак быть не должно.

Он снова схватился за гримуар, перечитал странички, посвященные гомункулу.

- Черт его знает… Тут про такое нету.

На следующий день домовой с отчаянием разглядывал руку гомункула: то, что первоначально было похоже на шишку, приобрело вполне зримые очертания горлышка бутылки.

- «Балтика», – прочитал кот этикетку. – У него что, пивная бутылка растет из руки?!

Еще через день ноги  гомункула покрылись серо-черной патиной, а на торсе проступил желтоватый налет. Подтянутый живот вдруг опустился толстым комом, под подбородком надулся жировой валик. Зародыш постоянно икал и прикладывался к своей пивной бутылке.

- Да что это за хренотень! – вопил Афанасий. - У нас алкаш какой-то вышел, а не идеальный парень!

В ближайшие несколько дней на ногах гомункула образовались вытянутые на коленях треники, а желтоватый налет превратился в майку-алкоголичку с рваной подмышкой.

- Ебаааать, – протянул Камыш, глядя, как зародыш чешет яйца через треники. – Красавчик.

- Надо справиться у Семеныча, – грустно прокряхтел Афанасий.

Семеныч, его давний приятель, был домовым в северной части дома и прожил он намного дольше, а значит, мог знать, что в их ритуале случилось не так. Афанасий сделал портал, и они нырнули в нужную квартиру. Нора вывела их на кухню, где домовой надел личину невидимости, а Камыш припал на все лапы и осторожно выглянул из-под стола.

Высокая старуха с грандиозной задницей и не менее грандиозной грудью мешала что-то жутко вонючее в кастрюльке, рядом на табурете примостился тощий низенький старик с впалой грудью, который тонким жалобным голоском произнес:

- Ниночка, мне кажется это не совсем научный метод…

- Научные нам не надо! – громовым голосом отрезала Ниночка. – Чего эти врачи понимают! Вон у Галины Федоровны сын заболел остеохондрозом, аж в Израиль ездил лечиться. И что..?

- А что? – встрепенулся старик.

- И помер! Как из Израиля вернулся.

- От остеохондроза..?

- Не, в аварию попал.

Ниночка снова помешала свое варево, подцепила немного ложкой, понюхала.

- Нажористо вышло!

Она перелила желтую, страшно вонявшую жидкость  стакан и протянула мужу. Кот толкнул Афанасия в бок и указал на стопку книг на кухонной полке, на корешках значилось: «Пей мочу – не доверяй врачу!», «Сила в урине», «Моча – живая вода современности», «Геннадий Малахов: лучшие рецепты».

- Ниночка я как то…

Старик попятился, как краб, вместе со своей табуреткой подальше от стакана.

- Брезгуешь? – поперла на него грандиозной грудью Нина. – От родной жены брезгуешь?! Да я ради твоего здоровья враскоряку над этой банкой…!! А ну давай!

Старик пискнул и схватил стакан.

- Чокнутые какие-то… - прошептал Камыш.

Афанасий оторопело смотрел на поклонников уринотерпаии.

- Я ведь их знаю, - тихо сказал он на ухо коту. – Нина эта медсестрой операционной была, старикан – инженером. Никогда они такой ерундой не занималась.

- Ладно, пошли, – толкнул его лапой кот.

Афанасий открыл портал в углу кухни, и они ввалились в избу к Семену.

У Семеныча царил страшенный бардак – на полу валялись рассыпанные лук и чеснок, перья из разодранной подушки усеивали все, словно снег, по половицам почему-то скакали мелкие серые лягухи.

Афанасий, раскрыв рот, смотрел на Семеныча. Домовой северной стороны валялся поперек кровати в длинной рубахе и лаптях, тощие ноги в черном пуху торчали из-под полы. Афанасий бросился к нему, схватил плечи и принялся трясти:

- Семеныч! Эй, ты чего! Семеныч! Тебе плохо, что ль?!

Камыш сунул нос в трехлитровую банку, стоящую на столе, сморщил нос, задвигал усами:

- Похоже, ему очень даже хорошо. Это брага.

Семеныч разлепил один глаз, обозрел домового и вдруг хрипло запел:

- Ах не одна трава примятаааа, примятаааа девичьяяааааа красаааа..!

Афанасий ошалело посмотрел на приятеля:

- А иде портки твои, Семен?

Снова отозвался кот:

- Да вот они тут, на журнале «Буфера XXL».

Домовой сел на кровать, дернул себя за остатки седых волос на лысине:

- Да что тут, черт возьми, происходит!

Камыш пожал плечами:

- Кто-то устроил себе выходной, чего блажишь-то.

- Да не бывает так! Домовой – хранитель дома, не пьем мы! Супротив нашей природы это!

- А это значит..? - промурлыкал Камыш.

- Что значит?

- Значит, вашу природу непьющую кто-то… Заколдовал.

- Хм… – Афанасий почесал в бороде. – А ты может и прав. Давай-ка пройдемся по квартирам, посмотрим, чем соседушки живут.

В следующей квартире царил полумрак, и коту с домовым почти не пришлось таиться. Мужчина около пятидесяти расположился за столом, на котором горели две толстые черные свечи. Камера на штативе была включена и направлена на дощечку с небольшим зверьком, которого кот сначала принял за мыша. Лапки зверька были перевязаны толстыми нитками и растянуты в стороны, концы ниток закреплены в углах дощечки булавками. Толстенькое брюшко его было выбрито, на розовой коже чернела криво выведенная пентаграмма. Мужик поправил растянутые треники, провел по влажной от пота лысине и начал вещать на камеру:

- Сегодня, друзья мои, мы будем учиться наводить порчу. Для этого нужна крыса или мышь, но я собсно, купил хомяка-джунгарика. Мышей временно было… Впрочем, это неважно.

Хомяк дергался всем жирненьким тельцем и вопил:

- Памагитееее! Мужик, ты ебнулся в край! Мамачкааа!! Лююююуууудии! Твою мать, сам же сказал, крыса нужна! А я не крыса, я домашний питомец! Питомец я, блядь! Колесико там, поилочка… Я умею миленько жрать орехи, щечки у меня милые… Сука, ты что, не видишь, какой я милый?!

Мужик, разумеется, хомячьи вопли не разбирал, для него они звучали как писк и свист, а Камыш все отлично понял и гаденько захихикал в пушистую лапу. Афанасий укоризненно посмотрел на кота, покачал головой. Потом подошел к столу, пошевелил пальцами, будто кормил курей, пошептал себе под нос, и мужик вдруг зевнул, потер кулаками глаза и опустил голову на стол, захрапел богатырским храпом. Кот вскочил на стол, уставился сверху на джунгарика, и тот заорал еще громче прежнего:

- А ну кыш, кыш! Ааааааа! Тьфу! Фу! Не ешь меня! У меня глисты! И блохи! Отойди!

- Покышкышкай мне тут еще, – проворчал Камыш. – Кому ты нужен, фигня щекастая.

Хомяк не унимался, продолжая вопить на ультразвуке так, что закладывало уши. На стол, кряхтя, взобрался Афанасий.

- Ну чего орешь-то, – поморщился он.

Домовой вытащил булавки из дощечки, помог хомяку снять нитки с лап. Джунгарик, буксуя на полированной столешнице, ломанулся было прочь, но Камыш изящным ленивым движением  схватил его когтистой лапой и швырнул обратно на дощечку.

- Вы чего, пацаны, вы чего… - бормотал хомяк, пятясь к стене.

- Ну и остолоп, – пробормотал Афанасий. – Куда ты собрался-то?

- Я это… Ну…

- Чего ну? По дому будешь шароебиться, что ли? Сожрет тебя, идиота, первая попавшаяся кошка.

- А эта харя не сожрет? – насупился джунгарик и кивнул в сторону Камыша.

- Он воспитанный, – уверенно ответил Афанасий.

Кот за его спиной оскалил белоснежные клычки и щелкнул пастью. Хомяк вжался в стену, а Камыш покатился со смеху. Домовой, не обращая на них внимания, осматривал столешницу: толстые свечи черного воска, куриные кости, ржавые иголки в блюдечке, пучок седых волос, книга с изображением козлоголового Бафомета на обложке.

- Ворожить собрался, – покачал головой Афанасий. – Плохо. И странно. Этого соседушку тоже я хорошо помню – он хоть и пришибленный всегда был, но безобидный. Снимал ролики на ютуб, руками водил перед экраном, вроде как заряжал на счастье, деньги, удачу. А тут вдруг – порча. И хомяка почем зря истязал.

Он обернулся к Камышу:

- Что-то творится в доме. Нехорошее что-то. Не нравится мне, жильцы как с ума посходили. Ой, не нравится…

- А мне как не нравится, - угрюмо произнес джунгарик, косясь на когти кота.

- Пошли к Зеркалице, – махнул он короткопалой рукой. – Надо с ней побалакать.

Взгляд его наткнулся на недовольного хомяка.

- А блин, да. Давай его сначала к Ольге отведем.

Джунгарика привели в родную квартиру, где хозяйка сначала заорала «Мышь! Мышь!» и забралась на табурет. Камыш демонстративно нюхал хомяка, показывая фальшиво умильной мордой, что жрать его он не будет. В конце концов джунгарик встал на задние лапки, поднял передние и начал умываться, трогательно дергая усиками и блестя глазами-бусинками. Он как бы невзначай поворачивался то так, то сяк, чтобы продемонстрировать бурундучьи полоски на спине.

- Тьфу ты, это ж хомяк! – наконец поняла Ольга.

- Наконец-то дошло, – вздохнул джунгарик.

- Ой какой хорошенький, откуда ж ты взялся, такой помпончик?

Ольга протянула к хомяку руку, а Камыш развернулся, бросив через плечо:

- Ну держись, брателло.

Афанасий открыл портал на верхние этажи, и вслед им неслось:

- Ой какой маленький, пушистик-лапочка! Кто ж тебе пузико выбрил, что за негодяи?

Зеркалица жила на самом верхнем этаже, и у кота немного заложило уши, когда домовой стремительно протащил его по порталу. Нужная им квартира была с хорошим ремонтом и стильной современной мебелью. В большой светлой гостиной стояли лаконичный бежевый диван, легкие кованые металлические этажерки и большое зеркало-трюмо в тяжелой деревянной оправе. Домовой деликатно постучал по поверхности зеркала, и с обратной стороны выглянула юная девушка в невесомом светлом платье, будто сошедшая с картин Боровиковского. Вьющиеся волосы были уложены на макушке, но пушистые русые завитки выбивались там и сям, украшая ее ладную головку.

- Ой, Камышик, – проворковала она, протянула тонкую руку из зеркала и погладила кота по голове.

- Мы по делу, – насупился Афанасий. – Он несколько завидовал коту, что тот одним своим видом приводил женщин в умилительное настроение.

- Что такое?

Зеркалица, красуясь, присела и превратилась в кота, похожего на Камыша. Но только более пушистого, крупного, с более лоснящейся шерстью, с роскошным мохнатым хвостом. Камыш приосанился около зеркала, и Зеркалица, повторяя его движения, наклоняла голову, поднимала лапу. Зеркалица, живя в своем стеклянном мире, благоволила к некоторым людям, и, гуляя по зеркалам в доме, отражала их в более выгодном свете. Показывала женщин стройнее и моложе, отражению мужчин уменьшала животы и увеличивала бицепсы. Тем же, кого не любила, уменьшала глаза, делала более крупными поры на лице, преувеличивала целлюлит и дряблость кожи.

- Нам нужен правдивый осколок, – сказал Афанасий.

- Зачем?

- А ты ничего не замечаешь? В доме что-то неладное творится… Хорошие добрые соседи творят дичь какую-то.

Зеркалица снова превратилась в девушку, задумчиво надула малиновые губки.

- Хм… Про дичь не знаю – я же по внешности больше, ты знаешь. Пожалуй, кое-что странное я заметила. Зеркала порой становятся словно мутные, я сначала не поняла, в чем дело, но потом обнаружила, что они просто запотевают по утрам. Стало очень влажно.

- Надо проверить дом, дай нам правдивый осколок.

Осколок, принесенный из зазеркалья, обладал замечательным качеством – в нем отражалась истинная суть. Красавчик, если он подл, лицемерен и завистлив, отразился бы скрюченным стариком с россыпью язв около лживого рта, а дом радушной хозяйки, но за глаза сплетницы, костерящей гостей, в нем бы предстал старым заброшенным пыльным сараем.

- Условие помнишь? – нежным голоском произнесла Зеркалица.

- Да-да, в осколок можно посмотреть только раз, потом он становится опасным. Я понимаю. Мы походим по квартирам, посмотрим, сначала вычислим, потом с помощью осколка удостоверимся.

- Хорошо, - кивнула девушка. – Ну давай, начинай.

Афанасий взял с этажерки круглое зеркало на ручке и поднес его к трюмо. Зеркальные поверхности отразили друг друга, образовав бесконечный коридор. Зеркалица сунула туда руку, стукнула кулачком в пустоту, и вдруг одна из поверхностей пошла трещинами, вниз со стеклянным посыпались куски. Девушка подобрала один, протянула домовому.

- Осторожнее с этим. Не люблю я эти штуки из Многомирья.

- Ну, так я всего один и попросил, чтоб не заиграться.

Осколки из Многомирья были опасны – взгляд туда завораживал, лишал воли. Неподготовленные терялись, начинали путать, где реальность, а где отраженное зазеркалье, могли упасть, как в омут, в запределье. Афанасий и сам побаивался осколка правды, но с домом нужно было что-то решать. Он взял со стола льняную салфетку, завернул осколок. Зеркалица на прощанье чмокнула Камыша в мохнатую макушку, высунувшись из зеркала по пояс.

По дому бродили хаотично, прыгая с этажа на этаж из квартиры в квартиру. Домовой мрачнел все больше: в одной из квартир обнаружилась батарея бутылок, пьяный шалман и двое детей, жавшихся друг к другу под столом; в другой молодая пара скандалила из-за доступа к компьютеру; в третьей женщина средних лет орала на ребенка из-за пролитого на стол чая, в четвертой девушка с недовольной морщинкой между бровей бинтовала мужу ладонь

- Ничего необычного, – пожал плечами Камыш. – Такое и без влияния Темных бывает. Ну бухают, ну ругаются, ну орут на детей… Эка невидаль.

- Бывает, – покивал Афанасий. – Но не везде и  сразу. Во всех квартирах, в которых мы были, вьется что то плохое. Люди злятся друг на друга, скандалят, не прощают…

- Ну и где мы будем смотреть в осколок? У бухариков, может..?

Домовой покачал головой:

- Почему у них? Нет, тут надо подумать.

Он походил из угла в угол, задумчиво сказал:

- А ну-ка, пошли вернемся к этим бинтованным.

Пришли они к скандалу – девушка орала на своего забинтованного мужа, в углу кресла испуганно таращил глаза мальчик лет пяти, вытянув через подлокотник ногу с ярко-красной ступней.

- Ничего толком сделать не можешь! Самое простое просила -  ребенка помыть, так ты, остолоп, умудрился кипяток включить!

- Сама-то хороша! Кто меня горячим супом облил?! Рука еле ворочается!

- Я нечаянно! И я сама обожглась!

Девушка ткнула в свою лодыжку, на которой была нашлепка из бинта и пластыря.

- Хватить орать, полоумная! Скорую лучше ребенку вызови!

- Без скорой обойдется, маслом помажу и все!

- Дура стоеросовая, нельзя ожоги маслом мазать!

Переругиваясь, супруги все таки вызывали скорую, и когда приехала бригада, вопя на весь подъезд, отправились всем семейством в больницу. Афанасий обошел квартиру, остановился возле окна в гостиной, по низу которого собрался конденсат. В углу послышалось шуршание, и домовой полез под стол, туда же сунулся и Камыш. Под столом около плинтуса копошились крупные черные жуки, которых кот сначала принял за тараканов.

- Мокрицы! – воскликнул домовой.

Он поднялся с пола, отряхнул колени и залез на подоконник. Посмотрел на высотки новенького ЖК, обернулся к коту:

- Помнишь, что на месте этого квартала раньше было?

- Откуда? Мне всего два года. На моей памяти он всегда тут был, – удивленно воззрился на него Камыш.

- А я вот помню! – воскликнул домовой. – А ну за мной, мохноногий!

Афанасий ворвался в свою избушку, достал из-под лавки небольшой сундучок. Открыл крышку, и кот увидел черную бородавчатую жабу. Глаза она смежила и тихонько посапывала плоским носом. Домовой поставил сундук на стол, вынул спички и неожиданно выдернул у кота пучок шерсти со спины.

- Офонарел, что ли? – взвыл Камыш.

Афанасий поджег шерсть на блюдечке и пепел вытряхнул жабе на спинку. Лягуха встрепенулась, открыла глазки и тихо свистнула.

- А ну давай, матушка! – потер ручки домовой.

Жаба начала обильно потеть, с жирной кожи скатывались крупные тягучие капли, и жаба засопела еще громче. Афанасий бросился к большому сундуку, вынул длинные тонкие прутья.

- Этта чево? – прищурился кот.

- Розги, – коротко ответил домовой.

Он смочил тряпочку в клейком жабьем поту и начал протирать ею розги.

- Чего ты делать то собрался, я не пойму.

- Щас увидишь! А ну, пошли обратно!

Афанасий схватил розги, правдивый осколок в салфетке и снова открыл портал в квартиру семейки с ожогами. Кот едва поспевал за ним, прижав уши и перейдя на мелкую рысь. В комнате домовой вынул осколок, направил на стены:

- Смотри…

В зеркальной поверхности отразились обои с обильными потеками, будто этажом выше прорвало трубу. Мокрые пятна пучились гроздьями мелких пузырьков и пульсировали. Кот удивленно мяукнул, когда один из пузырьков прорвался и на пол упал крупный головастик лягушки. К плинтусам жались странные лягухи с красными глазами и костяными сушеными лапками, которыми они тихо стучали по старому паркету.

- Вот оно! – удовлетворенно сказал Афанасий. – За мной, на кухню!

На кухне от пола шел пар, старые доски кое-где были выломаны, в дырах лежали дохлые лягухи, затянутые белесой влажной паутиной. Стены скрывались под буро-красной коркой, напоминающей засохшие мясные ошметки. Домовой поднял осколок, чтобы поймать в отражение потолок.

- Так я и думал! – воскликнул он. – Ну что, тварь, не удалось спрятаться?

Камыш, вытянув шею, заглянул в осколок и увидел тощую старуху пугающего вида, которая, расставив невероятно длинные паучьи руки и ноги, упиралась в стены. Узкое лицо с обтянутой кожей, под которой выделялись зубы, волосы, сбитые в вековой колтун, серая от грязи рубашка с отвисшим подолом, в волосах старухи копошились мелкие лягушки и головастики. С рубахи медленно отрывались и капали на пол крупные горячие капли.

- Банница! – сказал Афанасий коту. – На месте нового квартала раньше такие же хрущи стояли и старая престарая баня, ее из окон этой квартиры как раз преотлично видно было.

- Нашел-таки, сучонок, – проскрипела старуха. – А чево, куда мне деваться? Баню порушили, сволочи.

- Из-за тебя весь дом страдает. Банницам не место в людском жилье… От тебя темная зараза идет, народ с ума сходит. Шла бы ты отсюда, тетя.

- Щас, разбежалась, – огрызнулась старуха.

- Ну смотри, твоя воля.

Афанасий достал из-за пазухи длинную розгу, размахнулся и ударил банницу, попав по груди и руке. Старуха взвыла, спрыгнула на пол и вдруг разом раздалась – вытянулись и так длинные руки и ноги, макушкой коснулась потолка. Нижняя челюсть выдвинулась вперед, сделав ее уродливое лицо еще уродливее, и из-за зубов хлынул поток кипятка. Камышу на темечко попало несколько капель, и он взвыл. Банница сжала и разжала пальцы, в лицо коту и домовому полетели горячие угли. Домовой хлестнул старуху еще раз, и она снова увеличилась в размерах.

- Хватит ее хлестать! – возмутился кот. – Она только больше становится.

Банница двинулась на них, извергая кипяток и угли.

- И чего, какой дальше план? – прошептал кот, задрав головенку и глядя в выпученные глаза старухи.

- Бежим! – крикнул Афанасий и в момент проделал портал в стене.

Они прыгнули в соседнюю квартиру, но старуха бросилась за ними – размеры ее не останавливали, видимо, делать пространственные норы она умела сама.

- Пиздееец! – заорал кот.

- Еще не совсем! – крикнул домовой и проделал новый портал.

Они прыгали из квартиры в квартиру, кот прижимал уши и утробно рычал, когда на него попадали капли кипятка, а Афанасий только крякал. Камыш не сразу понял, что домовой ведет их к дому, к Ольгиной квартире.

- Ты ее к Ольге тащишь! – возмутился он.

Афанасий не ответил, продолжая деловито делать нору за норой. Они ввалились домой, и за ними прыгнула банница, раздувшаяся до неприличных размеров. Дохлые головастики и вареные лягушки сыпались с ее головы.

- Ну что, молись своим богам, домовой, – плотоядно произнесла старуха и протянула к нему руки-грабли.

- Ааааа! Афанасий! Мы просрали эту миссию! – завопил Камыш.

Но домовой сжал комель розги и спокойно ответил:

- Не в этот раз, бабуля.

Он стукнул кулаком о кулак и вдруг раздался, как банница, разогнулся, как древнерусский богатырь, макушкой достал до потолка. Руки вдруг обросли крепким мускулистым мясом, стали, как две дубины.

- Ну охренеть… - свистнул Камыш.

- У тебя здесь нет власти, это мой ДОММММ!!! – голос Афанасия, как колокол, оглушил, взорвал барабанные перепонки. – Это мой домммм! МОООЙ ДОМММ!!!

Все загудело, затряслись стены. Кот покатился кубарем, банница прижала ладони к ушам. Домовой хлестнул ее розгой по лицу, по ногам, по торсу. И старуха начала съеживаться, уменьшаться. Но он хлестал и хлестал ее до тех пор, пока она не уменьшилась до размера хомяка.

- Камыш, неси банку! – крикнул Афанасий, принимая свой обычный облик.

- Да ну тебя в жопу! – пискнул кот из-под дивана. – Предупреждать надо!

- Вылезай уже, не бойся.

Взъерошенный кот выполз, отряхиваясь.

- Какого хрена сейчас было?

- Ну, родной дом для домового – место силы. Здесь я могу немного больше, чем в других квартирах.

Камыш принес литровую банку, куда они посадили банницу, и Афанасий положил ее в свой сундучок.

- А скажи, клево было, когда я закричал «У тебя здесь нет власти!». Это я в кино видел, – довольно потер ручки домовой.

- Что это вообще за пенсионерка? – кивнул кот на банку с крошечной старухой, которая уселась на дно и кричала какие-то ругательства, потрясая сухим кулачком.

(продолжение в комментариях)

Она обещала «Занятия с носителями языка».
Не так уж и плохо, если вы учите английский, немецкий или даже суахили. Но в моём случае была небольшая проблемка.
Я искал курсы латинского языка.

Наш препод по латыни был настолько стар, что сам в любой момент мог отправиться к носителям. Неудивительно, что за первый семестр я выучил только фразочки вроде «Ego studet» и «Sum summus mus».
Но латынь нужна была на парах по фармакологии, анатомии и даже биологии. Без языка, как это ни парадоксально, в меде я бы надолго не задержался.

А у этой девушки, что предлагала занятия с носителем, цены были не очень высокими. И первый урок бесплатный. В конце концов, решил я, кликая на «Записаться» — если ничего не выучу, хотя бы посмеюсь.

Она снимала комнату в маленьком офисном здании. За узкими партами, которые скорее бы подошли школьникам, собралась разношёрстная компания. Я узнал пару девушек с нашего потока, ещё один парень представился студентом с филфака — синяки под глазами у него были не меньше наших.
За соседней партой устроилась девушка с синими волосами — она занималась историей. И если мы все пришли на пробный урок, у неё это занятие было не первым.
— Саша великолепно преподаёт, вот увидите! — вещала она.

Сама Саша опоздала на пару минут. Вбежала в кабинет, сбросила чёрное пальто на пустой стул. Я бы принял её за ещё одну студентку: усталый вид, чёрная водолазка и джинсы. Посоветовав достать тетради, она встала у доски и зубами сняла колпачок с маркера.
— Начнём с имени существительного и склонений. Кто уже знает, сколько их в латинском?

Занятие прошло не так уж и плохо — за час я узнал больше, чем за месяц лекций. Звонкий голос Саши отличался от утихающего бормотания преподавателя. Я даже забыл про «носителя», пока она не посмотрела на часы.
— Так, осталось пятнадцать минут. Приступим к практике.

Девушка с синими волосами оживилась. Я переглянулся с нашими девчонками: наверное, у меня был такой же непонимающий вид.
А Саша стёрла упражнения с доски и ловко начертила маркером круг. Внутри начали появляться закорючки, непонятные символы. Я узнал одно слово: «cadaver».
Но не успел спросить, что происходит.

Она положила ладонь в середину круга. На миг мне показалось, что линии вспыхнули красным, нет, этого не могло быть, наверное, привиделось от усталости. Порыв холодного воздуха пронёсся по комнате, а потом — Саша мотнула головой.
И заговорила незнакомым мужским голосом:
— Quid vis loqui hodie?
Hodie — узнал я слово — сегодня. Остальная фраза так и осталась загадкой. Тот парень с филологического прошептал:
— Она спрашивает, о чём мы хотим поговорить сегодня.

— Это не она, — перебила синеволосая. — Это он. Его зовут Клавдий, Саша часто его призывает. Хотите поболтать? Ему нравится!
Я так и сидел, сжимая ручку в дрожащих пальцах, остальные тоже дрожали. Саша — Клавдий? — подбодрили нас тем же незнакомым голосом:
— Esto fortis, amici!
— Я начну! — она закрыла тетрадь и прокашлялась. — Quam... Quam saepe cogitas de imperio Romano?

16/366

Одна из историй, которые я пишу каждый день - для творческой практики и создания контента.

Соцсети с моими текстами - если вам интересно.

Тёмный Властелин сопротивлялся отчаянно. Да и меч у него был тоже не из простых. Но похуже светлого.
«Какое счастье, что добрый волшебник Бамбрус дал мне перед путешествием этот меч, - думал сэр Арчибальд, наращивая темп ударов. – Тёмный Властелин прекрасно сражается. Пожалуй, равным оружием, на турнирном поле я мог бы ему и проиграть… Но, к счастью, у меня волшебный меч, и скоро всё завершится…»
Сияющий меч сам сделал какой-то хитрый финт, отбил меч противника в сторону и сэр Арчибальд резким ударом снёс Тёмному Властелину голову вместе со шлемом.
Тяжело дыша, сэр Арчибальд вытер меч и наконец-то толком осмотрелся. Тронный зал Тёмного Властелина поражал своей мрачностью и величественностью. Отделанные чёрным мрамором стены, гигантский железный трон, от которого так и веяло холодом… Впрочем, теперь всё это было нестрашным. Труп Тёмного Властелина лежал у ног светлого рыцаря.
- Зло повержено! – счастливым голосом провозгласил в потолок сэр Арчибальд. – Навсегда!!!
После этих слов двери распахнулись и в зал на коленях вползли чудовища. Адские порождения фантазии обнюхавшихся зелёной пыльцой рисовальщиков. У кого-то на широченных плечах красовалась бычья голова, кто-то скрежетал саблевидными клыками, за кем-то волочились кожаные крылья. Предводитель чудовищ сверху выглядел седым благообразным мужчиной в чёрном сюртуке, а снизу… В общем, он полз на толстенном змеином хвосте.
«Наги, - вспомнил классификацию монстров сэр Арчибальд и поудобнее перехватил сияющий меч. – Вот эти, полузмеи, называются наги»
Чудовища по-прежнему на коленях подползли к рыцарю. Седой наг поднял отрубленную голову Тёмного Властелина, стряхнул с неё шлем и снял с головы тонкую чёрную корону, украшенную рубинами.
- Благородный воин… простите, не имею чести знать вашего имени…
- Сэр Арчибальд Пресветлый, странствующий рыцарь.
- Замечательно. Сэр Арчибальд, мы, клевреты и приспешники Тёмного Властелина, смиренно просим вас принять эту корону и власть над Тёмной Империей.
- Что-о-о-о-о-о????
- Повторить?
Рыцарь задохнулся от негодования.
- Вы … предлагаете мне… переметнуться на сторону Тьмы? Ни за что!!!!
- То есть вы не желаете становиться Тёмным Властелином?
- Нет!!!!!!
- А зачем тогда прежнего убивали?
- Зло должно быть изничтожено! – торжественно произнёс сэр Арчибальд.
Седой наг покачал головой и вздохнул.
- Чувствую, беседа у нас будет долгой. Позвольте представиться. Лорд Гадьюк, глава департамента безопасности Тёмной Империи. Разрешите спросить, сэр Арчибальд, что вы собирались делать дальше?
Рыцарь недоумённо поднял брови.
- В смысле?
- Ну, вот убили вы Тёмного Властелина. Ваши дальнейшие конкретные действия?
- Домой поеду, естественно.
- Ага. Объявите всем, что Тёмный Властелин повержен, обретёте славу великого героя, почёт и восхищение, так?
- Ну, в общем, да…
- Сэр Арчибальд, давайте я расскажу вам, что произойдёт потом. Как только вы скроетесь за этими дверями, мы, клевреты и приспешники Тёмного Властелина тут же устроим между собой безобразную драку за обладание короной. Правильно, господа?
Чудовища согласно закивали. Лорд Гадьюк продолжил.
- Победит, несомненно, лорд Бугайя.
Все, включая сэра Арчибальда, посмотрели на огромного минотавра. Шипастый доспех чуть не трескался изнутри под напором чудовищных мышц.
- На следующий же день его отравит лорд Мышьякки.
Вышеуказанный лорд так ласково заулыбался своей крысиной мордочкой, что стало ясно без сомнения – обязательно отравит.
- Потом за дело придётся взяться мне. Лорд Мышьякки исчезнет при загадочных обстоятельствах, и корону надену я. Разумеется, через какое-то время меня тоже убьют, но это не имеет значения. Вы поняли принцип, сэр Арчибальд? Корона ни в каком случае не останется бесхозной. Не успеете вы отъехать за пределы столицы, как на троне уже будет восседать новый Тёмный Властелин. А вы собираетесь рассказывать в Светлых Землях, что вы его уничтожили?
Светлый рыцарь стиснул рукоять меча и угрожающе нахмурился.
- Я убью вас всех!
- Без сомнения. Хоть сию минуту. А дальше? У каждого из нас есть заместители, заместители заместителей и так далее. В конце концов любой армейский офицер, любой десятник городской стражи не откажется примерить корону. Так что вы будете делать? Ночевать и жить здесь, в тронном зале, с мечом в руках, пытаясь не допустить коронации нового правителя?
- Если понадобится – то да!!!
Лорд Гадьюк осмотрелся по сторонам, поднял перевёрнутое кресло, поставил возле рыцаря и заботливым жестом пригласил присесть.
- Итак, сэр Арчибальд, я продолжаю. Значит, нового императора в стране нет. Никто никому не подчиняется, структура государственного управления разрушена, транспортные системы и связь не функционируют. Службы правопорядка бездействуют. Торговля сворачивается, снабжение провинций прекращено. Пока всё так?
- Так.
- В городах начинается голод. Преступники бегут из тюрем. Солдаты выходят из казарм и идут искать себе пожрать. Стихийно возникшие банды мародёров и грабителей идут с той же целью. Начинается общая смута, резня, насилие, пожары, эпидемии. Сельское хозяйство приходит в упадок. Как итог – подавляющее большинство населения вымирает и Тёмная Империя прекращает существовать вообще. Так?
Рыцарь порывисто вскочил
- Это же прекрасно! Я уничтожу Тёмную Империю целиком! Это больше, чем я смел надеяться!
- Гм… Сэр светлый рыцарь, а за что вы с нами так?
- Обители Зла нет места на земле!
- Сэр Арчибальд, простите, кто, по-вашему, населяет Тёмную Империю?
- Э-э-э…Ну, чудовища всякие, орки, тролли…
Седой наг вздохнул.
- Что касается чудовищ. Собственно, практически всех вы видите перед собой. Мы - немногие удачные результаты магических экспериментов. Да, у нас есть некоторые способности, благодаря которым мы и пробились в ближайшее окружение Властелина, но что касается количества… Несколько десятков чудовищ по сравнению с общим населением империи – это капля в море. Несерьёзно. В расчёт нас можно не брать.
- А тролли и орки?
- Тролли, значит. Давайте я начну издалека. Сэр Арчибальд, как вы думаете, что мы кушаем? Сформулирую по-другому – чем мы вообще живём?
Рыцарь презрительно фыркнул.
- Войнами, грабежами и набегами, без сомнения.
- Да? Когда Светлые Земли в последний раз воевали с Тёмной Империей, не подскажете?
- Ну-у-у, лет сто назад.
- Сто двадцать семь, точнее. Численность населения Тёмной Империи – около десяти миллионов. Вы всерьёз считаете, что мы тогда награбили у вас консервов и последние сто лет питаемся ими?
- Э-э-э-э…
- Сэр Арчибальд, у нас самое обычное сельское хозяйство, понимаете? Пшеница, рожь, овощи, коровки, курочки… Кто всё это выращивает? Тролли?
- Э-э-э-э-э-э-э-э…
- Давайте подробнее. Тролли и орки у нас, разумеется, есть. Но видите ли… Сражаются они неплохо, потому из них армия и состоит. Но вот в хозяйстве толку от них никакого. Попробуйте представить себе орка, пашущего землю, или тролля, ну, я не знаю, шьющего куртку, например.
Рыцарь честно попытался представить себе эту картину. Не получилось. Лорд Гадьюк согласно кивнул, читая мысли сэра Арчибальда по его честному лицу.
- Вот-вот. Поэтому, повторю, орки и тролли служат в армии. Ну, раз войны нет, как служат? Сидят в казармах, иногда тренируются, регулярно три раза в день кушают. А кто их кормит?
- М-м-м-м-м-мммм….
- Крестьяне, сэр Арчибальд. Самые обычные люди. Вот они-то и составляют девяносто процентов населения Тёмной Империи. Ага, вижу. Извините, сэр Арчибальд. Девяносто процентов – это означает девять десятых. Ещё проще – на каждого тролля приходится девять человек. Показать вам прошлогоднюю перепись населения?
- Не надо.
- Возвращаюсь к описанной мной картине разрухи, смуты и междоусобицы. В результате этого в первую очередь погибнут именно крестьяне. Простые и хорошие люди. Вместе с ласковыми жёнами и славными детишками. Те самые обычные мирные люди, покой и безопасность которых, вы, как светлый рыцарь, обязаны хранить. Погибнут в количестве сотен тысяч и даже миллионов. По вашей вине. Вы возьмёте на себя ответственность за такое количество смертей, светлый рыцарь?
Сэр Арчибальд думал. Скрип мозгов был слышен на весь тронный зал.
- Получается, без императора никак? – жалобно спросил он.
- Если хотите сохранить в стране спокойствие и процветание – никак.
- Но я не хочу быть Тёмным Властелином!
- Тогда уезжайте. Тёмный Властелин образуется сам собой, без вас. Единственное, напомню – а зачем было прежнего убивать?
Сэр Арчибальд подумал ещё.
- Но ведь необязательно называться Тёмным Властелином?
- Разумеется. Как прикажете. Издайте указ – и мы будем звать вас Белоснежным Самодержцем, или как вам угодно.
Сэр Арчибальд взял корону в руки.
- А знаете, - сказал он, - я изменю всё в лучшую сторону.
- Как прикажете.
- В моей империи никто не будет голодать.
- Как прикажете. У нас, правда, и так с голоду не мрут.
- И никаких набегов!
- Как прикажете.
- И никаких казней и пыток!
- Как прикажете, будущий повелитель.
Светлый рыцарь выдохнул и решительно надел чёрный обруч на голову.
- Да здравствует Властелин! – хором рявкнули клевреты и приспешники.
Сэр Арчибальд с опаской прислушался к себе. Нет, корона не изменила его. К тьме и всяческому злу светлого рыцаря совершенно не тянуло.
- Я счастлив служить вам, повелитель! – облегчённо вздохнул лорд Гадьюк. – Завтра же организуем торжественную коронацию, не извольте беспокоиться. А пока нижайше осмелюсь просить вас уделить немного времени государственным делам. Рядовая рутина, ничего особенного.
- Ну, давайте, что там у вас, - кивнул сэр Арчибальд.
Седой наг вынул из кармана свиток.
- Требуется ваша подпись, повелитель. Распоряжение о казни.
Сэр Арчибальд вытаращил глаза, но тут же втаращил их обратно.
- Ну уж нет, - твёрдо сказал он. – Я же сказал – никаких казней!
Глава департамента безопасности вытянул из воздуха тоненькую канцелярскую папку.
- Гырг Вааз, орк. Служил в городской страже, рядовой. По окончании дежурства пошёл с напарником в таверну. В процессе распития произошла ссора, Гырг схватил со стола нож и убил товарища. Поняв, что произошло, попытался бежать. Был задержан в дверях подоспевшим нарядом стражи. В процессе задержания выхватил у дежурного стражника меч, сопротивлялся отчаянно, пытаясь прорваться к окнам. Результат – два убитых стражника и пятеро посетителей таверны. У всех остались вдовы и дети, общим количеством двадцать девять человек.
Лорд Гадьюк замолчал.
- Ну, пусть пожизненно в тюрьме сидит, - резюмировал сэр Арчибальд.
Лорд Гадьюк вынул из воздуха вторую папку.
- Самгиас Крогген, человек. Как установлено целителями в ходе следствия – психически нездоров. Ночью забрался через окно в дом ювелира с целью кражи. Проснувшегося от шума хозяина убил топором, после чего прошёл по дому и зарубил всю семью из восьми человек, включая двух служанок. После чего, забрав с прикроватного столика немного мелочи, скрылся с места преступления. К вечеру следующего дня был арестован и препровождён в тюрьму. Этого тоже будем пожизненно содержать?
- А если это не он убил?
- По невероятной случайности у хозяина дома был включённый магический шар. Всё происходящее записалось. Не извольте сомневаться, повелитель, убийца самый настоящий.
- А почему вы сами не подписываете эти распоряжения?
- Как прикажете. Только потом не удивляйтесь, когда узнаете, что я пытаю своих личных врагов для развлечения и посылаю на плаху богатых купцов с целью завладеть их состоянием. Кстати, я могу, у меня морально-этических проблем не возникнет. Именно, чтобы этого не происходило, прерогатива распоряжений о казни принадлежит исключительно Властелину.
- А может, всё-таки пожизненное?
- Повелитель, в столице каждый день происходит одно-два убийства. По Империи, естественно, больше. Будем строить каждый год новую тюрьму? За счёт налогоплательщиков, то есть за счёт оставшихся без мужей вдов, которые теперь будут надрываться, чтобы прокормить не только своих детей, но и до конца жизни содержать убийц?
У сэра Арчибальда выступила испарина на лбу. Там же поползли непривычные морщины.
- В конце концов, повелитель, вы же воин, и неоднократно видели смерть, - помог ему седой наг.
Сэр Арчибальд медленно взял свиток и подписал.
- На этом, надеюсь, всё? – буркнул он.
- С казнями на сегодня всё, повелитель. Вот, осмелюсь предоставить вам на подпись распоряжение о пытке.
- Вот только не надо рассказывать мне о государственной необходимости пыток!!! – взвился сэр Арчибальд.
- Статья «Некромантия», повелитель, - тихо заметил лорд Гадьюк.
- И что? У вас… у нас в Тёмной Империи этих некромантов, небось, как блох на собаке!
- Некромантия запрещена на всей территории Тёмной Империи под страхом смертной казни. Вы вообще представляете, к чему это приводит, повелитель? Вижу. Сейчас объясню.
Рыцарь устроился в кресле поудобнее и взглянул на серьёзного нага.
- Ну, расскажите.
- Чем занимается некромант, повелитель? Поднимает мёртвых. С одной стороны, это может быть, и неплохо. Мертвецу можно приказать работать. Ну, то же поле пахать. Но проблема в том, что некромант должен контролировать поднятого. А некромант всего лишь человек и рано или поздно заснёт. И контролировать поднятого не сможет. И у того вступают в действие инстинкты. А какие у трупа инстинкты? Поддерживать свою псевдожизнь. А для этого ему нужна витальная… вижу, повелитель, извините, жизненная энергия живого существа. И вот он идёт и кусает ближайшую живность. Человека, корову, кошку - неважно. И укушенный сам тут же становится псевдотрупом, которому требуется что? Жизненная энергия. И вся эта эпидемия разрастается мгновенно. Ближайшая деревня становится сборищем ходячих мертвецов за пару часов. И они идут дальше, к следующей деревне… Термин «зомби-апокалипсис» слышали?
Мрачное выражение лица светлого рыцаря подтверждало, что с термином он знаком.
- Так что любой некромант – это прямая угроза империи.
- Казнить!
- Непременно, повелитель. Но сначала придётся пытать.
- Зачем?
- Неизвестно, были ли у него ученики. Может, он передал кому-то записи, как именно проводить ритуал. Да и сам ритуал надо знать в деталях.
- Зачем?
- Любое магическое действие имеет… как бы выразиться… свою неповторимую вибрацию, которую можно ощутить в магическом эфире. Собственно, подавляющее большинство магов моего департамента занимается именно этим – прослушивает магический эфир на предмет запрещённых ритуалов. Как только будет установлено, где именно проводится некромантский обряд – туда высылаются войска и оцепляют район. От этого зависят десятки и сотни тысяч жизней. Всё очень серьёзно, повелитель.
- А сам он отказывается говорить?
- Практически все некроманты – наполовину психи. Наш обвиняемый сейчас гордо сидит в камере, клянётся, что мы все ещё пожалеем, что осмелились его арестовать, пытается найти хоть какую-нибудь дохлую крысу, чтобы запустить эпидемию… Сложный клиент, короче. Не извольте беспокоиться, наши палачи его разговорят. Подпишете распоряжение?
Сэр Арчибальд решительно черкнул завитушку на свитке.
- Благодарю вас, повелитель.
- На этом, надеюсь, всё?
Лорд Гадьюк аккуратно убрал свиток в карман сюртука.
- Со всякой незначительной мелочью, повелитель, всё. А вот следующий вопрос, который я хочу с вами обсудить, гораздо серьёзнее. Вам приходилось болеть хрипухой?
Светлый рыцарь фыркнул.
- Разумеется. Покажите мне человека, который ей не болел. Такого в музее показывать можно. А какие проблемы? Она же лечится одной пилюлей витадона. В каждой аптеке полно.
- А если не лечить? Знаете, как процесс развивается дальше? Не знаете, потому что всегда вовремя лечились. Сами говорите – в каждой аптеке полно. А бывает так, что лекарства нет. Не всегда, конечно, но в большинстве случаев человек, болеющий хрипухой более недели, слепнет. А болезнь эта, сами знаете, сезонная и заразная, так что риск массовой эпидемии…
- У нас что, витадона нет?
- В точку, повелитель. Запасы кончаются. Те самые, награбленные в прошлой войне.
- Так приказываю изготовить!
- Основным компонентом витадона, повелитель, являются перья феникса.
- И что?
- Нет у нас фениксов, повелитель! Не гнездятся они у нас, и вообще не выживают! Вот так вот природа-мачеха распорядилась. Светлые Земли они предпочитают. Так что на витадон у светлых, можно сказать, монополия.
- Так надо закупить!
- Мы бы купили, повелитель… Золота у нас хватает. Не хотят за золото – камни есть, редкости всякие. Нашли бы, на что обменять. Так кто же нам продаст?
- Ах, ну да, - пробурчал сэр Арчибальд. – С порождениями тьмы дел не иметь, разговоров не разговаривать…
- Вот именно. Нужный компонент для лекарства нам светлые не продадут. Контрабандисты, конечно, привозят немного, но это не выход. Нужна большая партия. Чтоб лет на десять хватило. Иначе, сами понимаете, люди начнут болеть…
Сэр Арчибальд глубоко задумался.
- Я могу намекнуть, повелитель, - тихо сказал седой наг. – Одна из фениксовых ферм находится не так далеко, в южных областях Светлых Земель. Если незаметно отправить отряд и сопровождение с обозом…
- То есть, лорд, вы предлагаете грабительский набег?
- По правде сказать – да, повелитель.
Светлый рыцарь замолчал и прикрыл глаза, думая. От непривычной работы по его виску скатилась капелька пота.
- А вы знаете, лорд, - неожиданно сказал сэр Арчибальд, - мне нравится ваше предложение. Набег – это как-то… честно, что ли.
Глаза старого нага подозрительно влажно заблестели.
- Повелитель…
- И вообще! – рявкнул сэр Арчибальд. – Что эти светлые о себе возомнили?
Седой лорд склонился перед рыцарем в глубочайшем искреннем поклоне:
- Как я счастлив, что мы не ошиблись в вас, повелитель! Мы все будем вам преданнейшими слугами! О небо, каким же вы станете замечательным Тёмным Властелином… понял, повелитель, Белоснежным, Белоснежным, разумеется…

источник https://darkmeister.livejournal.com/382073.html

Меня бесят губные помады.

Легко вообразить девушку, которая просыпается утром. Потягивается, идёт в душ, одевается и расчёсывается. Она подводит глаза, а потом водит пальцами над ящиком с косметикой и гадает:

«Сегодня мои губы будут алыми, как лепесток розы? Коричневыми? Или, может, фиолетовыми?»

А потом она приходит к нам в кафе, и вся эта красота остаётся на белоснежной кружке.

До того, как встать за кофемашину, я мыла посуду. И я знаю, насколько эти следы отвратительны. Ты выливаешь на губку полбанки средства, тратишь кучу времени, оттирая чашку — а на ней всё равно остаётся розоватое пятно.

Супер-стойкие. Невероятно яркие. Бесят до дрожи!

Каждый раз, когда я вижу клиентку с ярко-накрашенными губами, мысленно сочувствую тем, кто сегодня занимается мытьём посуды. Таким я предлагаю налить кофе в одноразовый стаканчик, но нет, все они хотят наши красивые белые чашки.

Уже не такие красивые.

Поэтому увидев ту девушку, я сразу заподозрила неладное.

Губы у неё были сине-зелёные. Не сказать бы, что меня это удивило: я отмывала с чашек и чёрные, и жёлтые и фиолетовые с блёстками следы. Она взяла двойной американо и села в углу, обхватив чашку руками, будто та не была горячей.

Хотелось бы бросить на неё полный осуждения взгляд, но я же профессионал, в конце концов. Да и клиенты не давали передышки.

Когда я минут через двадцать подошла, чтобы забрать пустую кружку — на той не было ни следа.

Неужели она просто вытерла? Ни оставив ни капли ни голубого, ни зелёного?

Надо признать, такого на работе я ещё не видела.

Может, она бы и стёрлась из моей памяти — если бы не пришла ещё раз. Те же сине-зелёные губы. Толстовка на пару размеров больше, закрывающая руки до кончиков пальцев.

Длинные, но редкие волосы.

Снова она взяла американо и пила его горячим. А я гадала: эти жёлтые пятна под глазами настоящие — или тоже часть странного макияжа?

Клиентка ушла, оставив кружку без единого следа помады. Убирая столик, я уловила странный запах.

Но он выветрился за пару минут.

И я начала ждать, высматривать её в толпе. Мне было интересно. Неужели только она во всём Городе пользуется помадой супер-стойкой марки?

Вдруг я смогу узнать название — и советовать её всем, кто любит пачкать чашки?

Когда она появилась в третий раз, я передала все дела напарнице, и пошла к столику в углу. Клиентка снова пила американо, большими глотками. Я невольно дёрнулась — наша машина делала превосходный, но очень горячий кофе.

Заметив меня, она опустила кружку.

— Я вам мешаю? Простите, я сейчас...

— Я просто хотела спросить, — невежливо было перебивать, но я не смогла удержаться. — Что у вас за помада?

Она коснулась пальцами своих губ. Рукав толстовки съехал вниз, открывая зеленоватую кожу. Это уже не походило на грим.

Выглядело даже болезненно.

Раньше я не рассматривала её вблизи, а теперь не могла взгляда оторвать. Бледная кожа, покрытая странными пятнами. Смятая одежда. И запах, я разделяла его на ноты, будто изучая новый сорт кофе. Земля, ладан и аромат гнили.

Наклонившись ко мне, клиентка сказала:

— Для таких, как я, это нормальный цвет. Знаете, для неживых.

— Разве мёртвые пьют кофе? — прошептала я.

— Почему нет? От этой привычки очень сложно избавиться.

Таких гостей у нас ещё не было. Но она всегда была вежливой, не сидела часами за пустым столиком, а ещё — не оставляла чёртовых следов на кружках!

Так в чём была моя проблема?

Откашлявшись, я спросила привычным рабочим голосом:

— Хотите ещё американо?

285/365

Одна из историй, которые я пишу каждый день - для писательской практики и создания контента.

Соцсети с моими текстами - если вам интересно~

Как-то ехала я в метро после работы. Стою держусь за поручень, а рядом сидит парень (очень-очень пьяный). Ну вот стою, закрыла глаза, погрузилась в раздумья о смысле жизни...
И вдруг чувствую что кто-то довольно сильно схватил меня за руку. Открываю глаза и вижу такую картину, очень пьяный парень одной рукой вцепился мне в рукав и еще и вторую ручку тянет. И я уже приготовилась огреть нахала сумочкой по его дурной голове, но он произнес фразу которая меня остановила.
- С-с-садись, бедненькая, ведь с-с-с-тоишь с-с-спишь ведь!
Оказывается он, как истинный джентльмен, хотел уступить мне место, но подняться самостоятельно не мог и решил опереться о меня.
Я сначала начала бормотать, сидите, сидите, но потом решила не спорить. Весь остаток пути до моей станции я сидела, а надо мной раскачивался истинный джентльмен.
Эх есть еще в этом мире истинные джентльмены!

источник

В фильме Брат-3 преподаватели МГИМО заставляют сына Данилы Багрова, поступившего туда на бюджет, извиниться за отца перед сыном Кадырова за инцидент в трамвае, произошедший в 97 году.

Багров-младший отказывается, его исключают из универа, он ссорится с матерью и решает отыскать давно ушедшего из семьи отца. 50-летний Данила Багров бухает на даче, делая обрезы и взрывные устройства, стреляя по арбузам и глуша рыбу.

Сын приезжает к отцу и после душеспасительных бесед решает завести отцу аккаунт в тиктоке. Простые зарисовки о деревенской жизни набирает популярность и тикток-аккаунт младшего и старшего Багровых обходит по популярности аккаунты младшего и старшего Кадровых.

Не выдержав такого урона своей чести, тейп Кадровых вызывает Багровых на тикток-челленж-баттл. Российские знаменитости - Киркоров, Лазарев, Гагарина выкладывают танцы, которые надо повторять семьёй, отец и сын, как в клипе бельгийца Стромая "уте папа уте".

Злой цимес в том, что танцы заранее известны Кадыровым и они их репетируют за месяц, в то время как Багровы учат танцы за сутки и всё равно обходят по баллам с незначительным разрывом. На кону серьёзная ставка: сын проигравшей пары записывает видео с постановочным камингаутом.

В драматичном финале после виртуозного исполнения танцев старшим и младшим Багровыми и откровенном фейле Кадырова-старшего, вместо любого танца исполняющего лезгинку или боксёрскую разминку, Адаму Кадырову внезапно удаётся вырваться вперёд по очкам.

В конце выступления дотошная журналистка Ксения С., влюблённая в Багрова-старшего, выясняет, что вместо Адама Кадырова в его маске и гриме всякий раз танцевал Даня Милохин, обманом и угрозами доставленный из Дубая. Победа присуждается Багровым.

Кадыров-младший объявляет, что камингауту, даже потешному, он предпочтёт смерть и в прямом эфире его куклу расстреливают из гранатомётов в университете спецназа, думая, что внутри загримированного манекена всё ещё находится Даня Милохин.

Однако, хитрый Даня успел сделать заявление, что они с Адамом Кадыровым поменялись лицами: он танцевал в маске Адама, а Адам был в Дубае в маске Милохина и в итоге Адам Кадыров и есть настоящий Даня Милохин. Выясняется, что из гранатомётов расстреляли настоящего Кадырова-младшего, думая, что он Даня.

Воцаряется адский скандал и хаотические репрессии. Рамзан Кадыров объявляет всё фэйком украинских спецслужб и регулярно публикует фотки и интервью избитых бойцов ММА, которых, якобы избил его сын, начавший избегать публичности.

Даня Милохин получает политическое убежище в США, но Багров-старший решает усыновить детдомовского мальчугана, чтобы у Багрова Младшего появился брат. В самолёте новоиспечённое трио Багровых снимает скетч-пародию на сцену "Мальчик, сделай нам водочки - мы домой летим".

Маргарита Симоньян берёт интервью у отказавшегося от грин-карты Милохина прямо в полёте и обещает ему президентское кресло в белом тик-ток доме, созданном специально под него. - Это правда? - спрашивает он. - Мы, русские люди, не обманываем друг друга, - отвечает Симоньян.

Внезапно Даня Милохин выхватывает пистолет и выясняется, что он - Адам Кадыров в маске, который всё это время реализовывал свой коварный план. Он захватывает самолёт и направляет его в Центорой, где к моменту прилёта через 9 часов должен быть построен новый аэропорт за счёт пятидесятилетнего бюджета Саратова.

Самолёт попадает с воздушную яму и у Адама Кадырова выпадает из уха наушник. Без подсказок он не способен ступить и шагу и быстро обезоруживается пассажирами. Кадыров-младший успевает сделать несколько выстрелов из заряженного вибропулями пистолета. Вибропуля попадает в центр принятия решений Маргариты Симоньян. Она стонет и из наушника раздаётся смех.

Багров-младший подбирает наушник: там звучат голоса Арестовича и Буданова. Выясняется, что это была спецоперация психологической службы Украины по десакрализации фильма "Брат" и Адам Кадыров был завербован за 11 кепок Дустум, подписанных якобы самим легендарным Рашидом Дустумом, вызванным с того света оккультной бригадой конотопских ведьм.

Внезапно за кадром с соседнего кресла звучит узнаваемый голос: я им говорю "Шойгу, Герасимов, где, сука, снаряды..." раздаётся хохот и звон бокалов. Зритель понимает, что герои всё это время летят частным бортом Евгения Пригожина.

Вносят ланч для Багровых. "Поешь! Я сам готовил, я же повар" - хохочет Пригожин. "Папа, что это?" - произносит Багров-младший, глядя в иллюминатор. Из облака выныривает крылатая ракета. На экране гаснет свет, начинается свист и полыхающее мельтешение. За кадром слышен крик: Шойгу, Герасимов, где парашюты...

Дым рассеивается. Из облака выплывает на парашютных стропах измазанный копотью Багров-старший, держащий за подмышки сына. Данила сплёвывает и сквозь зубы произносит: ...в пизде.

Внизу открывается величественная панорама Москвы. Герои планируют над Кремлём и Храмом Христа Спасителя. Старушка, продающая кукурузу, крестится на них. Спустившись на дорогу, они ловят такси.

Таджик за рулём пристально смотрит и произносит: Дарогу пакажишь, брат? Отец и сын переглядываются и набирают воздуха в грудь. Внезапно Багров-старший прикладывает палец к губам сына, проникновенно смотрит на таксиста и отвечает: да.


Источник: Валаар Моргулис - В фильме Брат-3 преподаватели МГИМО заставляют... | Facebook